К несчастью, огни факелов и ползущие тени человеческих тел искажали вид бледных стен Великой пирамиды, а шум, вызванный шагами людей, слишком отчетливо раздавался в воздухе пустыни, что разрушало очарование этой фантастической ночи.
– Чертовски жарко, а мы еще даже не начали подниматься...
– В то время как меня восхищают американцы как нация, – вздохнула леди Веллингтон, беря Генри под руку, – среди них всегда найдутся две‑три личности, общества которых я избежала бы с великим удовольствием.
По мере того как экскурсанты приближались к пирамиде, толпа предлагающих свои услуги проводников, торговцев древностями, нищих и различного рода попрошаек, надеявшихся поживиться за счет иностранцев, становилась все гуще.
– Мне они совсем не нравятся, – пробормотала леди Веллингтон, искоса поглядывая на аборигенов, в вою очередь зорко всматривавшихся в них из‑под тюрбанов и бормотавших что‑то по‑арабски. – Полагаю, мы могли бы прекрасно обойтись и без их помощи. – Но, одетая в роскошное платье, она предвидела определенные затруднения, ожидавшие ее при преодолении ступеней размерами три на три с половиной фута без посторонней помощи.
Фицрой нахмурился. Среди витавшего в воздухе смешанного аромата грязи, пота и пряностей он ощутил запах страха. Как только он преодолел первую ступень и повернулся, чтобы подать руку леди Веллингтон, один из местных сотворил в воздухе знак против дьявольского глаза.
Та, проследив за взглядом своего молодого любовника, рассмеялась.
– Не обращай на это внимания, – пояснила она, когда вампир легко поднял ее на высоту следующего уровня. – Это потому, что в свете факелов твои рыжие волосы выглядят почти красными, а красные волосы для них – признак Сета, египетской версии дьявола.
– В таком случае, действительно, не стоит обращать на это внимание, – заверил ее Фицрой, улыбаясь.
За прошедшие века вершина пирамиды под действием ветров превратилась в более или менее горизонтальную поверхность. Достигнув ее, леди Веллингтон, совершенно запыхавшись, присела на один из разбросанных каменных блоков, и ее мгновенно окружила группа туземцев, пытавшихся всучить ей самые разнообразные предметы – от скверных подделок под свитки папируса до пальца мумии, без всякого сомнения, как они заверяли, подлинного. Генри они между тем игнорировали. Он оставил свою даму, занятую процессом торговли, и спустился на предыдущий уровень, откуда мог без помех любоваться мерцающими огнями Каира.
Они двигались столь осторожно, что уши смертного не могли бы различить ни малейшего шума. Фицрой уловил биения сердец, стучавших в полудюжине грудей, и обернулся прежде, чем они успели к нему приблизиться.
Один из них простонал в ужасе и грязным кулаком прикрыл рот. Другой отступил, едва не свалившись вниз, его глаза закатились так, что не стало видно зрачков. Остальные четверо застыли на месте. На фоне исходящего от них зловония, усиленного запахом страха, вампир уловил запах стали и заметил блеск луны на лезвиях ножей.
– Прекрасное место для воров, – заметил он, как будто продолжая разговор, надеясь в глубине души, что убивать их ему не придется.
– Мы здесь не для того, чтобы ограбить тебя, африт [4] , – тихо ответил предводитель этих людей, причем столь приглушенно, что никто из находящихся неподалеку не мог его услышать, – но для того, чтобы предупредить. Нам известно, кто ты такой. И мы знаем, чем ты занимаешься по ночам.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – возразил он скорее машинально; Генри не слишком ожидал, что ему поверят. Он сразу же понял, что эти люди действительно знали, кем он является и какова его природа, и единственный шанс, который ему оставался, – выяснить, как они намерены поступить.