В простенке между итальянскими окнами висел поясной портрет пожилого мужчины в поддевке.
— Это мой покойный батюшка. Мы родом из Печоры. Там у нас чугуноплавильный завод. Кроме брата, который управляет заводом, у меня не осталось никого из близких. Теперь приступим к делу.
С доктором Замшиным я познакомилась у свояченицы. Тогда он был бедный студент.
— Вот что я хотел спросить вас, Елена Николаевна. Я забыл вам сказать, что вчера, согласно вашего желания, я приступил к делу и посетил особняк, в котором жил покойный Замшин. Фекла, служанка покойного, не говорила ли вам о том, что по ночам в доме неспокойно? Какие-то привидения.
— Первый раз слышу от вас.
— Странно. Вообще должен заметить, что эта женщина мало внушает мне доверия.
— Что вы, она так предана мне!
— Как угодно, но я ей не верю и имею на это основание. Во-первых, почему она не сказала вам о привидениях, а сказала о них почему-то мне, человеку, которого впервые видела; во-вторых, у меня есть еще более веское основание.
И Сорокин торжественно достал из бумажника найденное им зеркальце.
— Вот, извольте видеть, сие я нашел возле калитки частокола, отделяющего особняк от парка. Вещичка эта, согласитесь, довольно изящная и имеет свой секрет.
Репортер открыл одну из крышек и показал Шалимовой портрет.
Шалимова при виде портрета побледнела и схватила за руку Сорокина.
— Это покойный доктор Замшин. В прошлом году я заказала миниатюру и негатив разбила.
Елена долго рылась в потайных ящиках бюро.
— Да он исчез. Кто же мог взять его? Нет, я не хочу верить тому, что Замшин изменял мне. Память о нем должна остаться святой для меня.
В прихожей раздался резкий звонок. Шалимова вздрогнула.
— Это он.
Она подошла к зеркалу и слегка попудрила лицо.
— Вы не говорите моему брату, как я познакомилась с вами, и вообще будьте осторожны.
— Лена, ты одна?
Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел коренастый широкоплечий мужчина среднего роста, с русой, лопатой бородой и крючковатым носом, придававшем лицу хищный вид. Елена познакомила Сорокина со своим братом.
— Батенька мой, да ведь я читатель вашей газеты! Очень рад. Вот благодать! Как Бог натопил печку. Такая теплынь. А все-таки скажу, в Петрограде не то, что у нас на Печоре. Там благодать. Один воздух чего стоит, — этакий ароматный, ядреный. А ты чего, Лена, к моей жене не захаживаешь? Будет тебе хандрить. Не везет моей сестре на женихов.