— Да ты, ма, вечно никуда не пускаешь. — И снова к отцу: — Пойди?
Платон взглянул сыну в глаза, спросил:
— Сколько тебе лет?
— При чем тут это? Ты смотри на рост. — Виталий отступил от отца на два шага. — Ну?
— Ростом ты вымахал, а лет-то тебе? Всего пятнадцать.
— Ну и что? Гайдар в шестнадцать лет полком командовал.
— Было время… Знаешь, я думаю, этой войны хватит и на тебя — только началась и катится она пока в эту сторону. А когда-то этот вал должен остановиться и начать откатываться в обратном направлении. Так что и до тебя еще дойдет очередь, навоюешься. А пока ты — резерв, людской резерв нашей армии.
— Да ты что?! — Виталий вскинул обе руки. — Вот подойдут главные силы и так долбанут, что и все, конец Гитлеру!
Платон оглянулся — слишком громко они стали разговаривать, сказал спокойно:
— Хорошо бы…
— Ты что, не веришь?
— Верю, верю… — Но когда Виталий снова начал что-то говорить об окончательном и быстром разгроме фашистов, резко оборвал сына: — Ладно, оставим этот разговор. Твое дело сейчас учиться.
— Ага, стишки учить, задачки решать. Этим самым я внесу свой огромный вклад в разгром врага, — копируя голос учительницы, произнес Виталий.
Платон невольно улыбнулся:
— А если всерьез, то это действительно так: каждый на своем посту делает свое дело.
— Какой там «всерьез»? Никто не хочет меня понять всерьез, и ты тоже, — Виталий досадливо махнул рукой, стал смотреть на присмиревшую толпу.
Из дверей военкомата вышел военный с листком бумаги в руке, громко объявил:
— Команда номер семь — ко мне! Седьмая команда!..
И вдруг все задвигались, засуетились, кто-то кого-то стал окликать, послышался плачущий голос женщины. Платон и Мария как по команде оглянулись на Федора, который уже спешил к ним, на ходу говоря что-то девушке. Девушка, робко переступая, медленно шла за ним. Федор подхватил вещмешок и ринулся к военному.
— Да погоди, куда же ты! — простерла к нему руки Мария. — Попрощайся хоть…
Федор смутился, вернулся к матери, оправдываясь:
— Я еще подойду к вам…