— Братья говорили, что она уже на небе. Как она умерла?
— Об этом она расскажет тебе сама, когда увидитесь.
Настоятель только что вернулся в монастырь и остановился понаблюдать за стройкой, где, как известно, работали и монахи тоже. Забавно было смотреть, какие из них вышли каменщики. Прямо как в то время, когда прежний настоятель, покойный привратник и молодой брат Негодный основывали этот монастырь.
Капля жидкой ещё штукатурки попала на нос брату Ворота, так что теперь он слегка скашивал глаза. Брат Хиль повязал на голову большой белый платок, и его четыре узла казались четырьмя смешными ушами. Прямо на глазах настоятеля брат Кашка, палкой мешая строительный раствор, поднёс к губам попавший в него палец, как если бы окунул его в суп… Настоятель, смеясь, придержал его руку:
— Брат, что вы делаете?!
— Простите, отче, я сам не свой с тех пор, как мальчик наш умер… Вот только вчера весь кофе с молоком пришлось не на завтрак подавать, а вылить…
Настоятель удивился:
— Весь кофе для завтрака? Да ещё с молоком? Брат, но как же…
— А что было делать, отче? Я в него нечаянно вместо сахара сушёный чеснок ухнул…
Настоятель сочувственно покачал головой и похлопал доброго толстяка по плечу:
— Вы уж будьте повнимательнее, брат. И отдохните, что ли… Может, послать вас на пару недель в столицу, в другой наш монастырь…
Брат Кашка решительно запротестовал:
— Нет, отче, Бога ради! Мне бы куда лучше никогда уже из этого дома не уезжать.
Настоятель тем временем обратился ко всем:
— Братья, я вернулся с новостями. Оставьте пока работу и все соберитесь у меня.
Настоятель направился в монастырь, а братья наскоро умылись и позвали остальных. Наконец все собрались в келье настоятеля.
— Послушайте же, братья: отец Марселино прислал с Кубы письмо своей сестре, и оно у меня с собой.
Настоятель показал всем лежавшее на столе письмо.
— Он пишет о смерти своей жены. Узнал, что сын его умер… в общем, увидите.
Настоятель надел очки и начал читать вслух:
«Оставив ребёнка, мы отправились дальше, избегая людных мест, голодая и продавая по пути кое-какие пожитки встречным цыганам, чтобы купить хоть немного хлеба.
Бедная Эльвира едва держалась на ногах от усталости, болезни и горя. Я же боялся всё больше и больше; мне казалось, что каждый, кто попадается нам навстречу, вот-вот схватит меня.