— Комиссар верит, что все будет хорошо, — говорит она. — Он принял все меры. Остается только ждать.
— Мсье нипочем не будет платить, — говорит Амалия.
— Это зависит от… Полиции, может быть, удастся быстро арестовать виновных. Они уже ищут Марию.
— Марию? Она слишком хорошо знала Жулиу. Она бы не спутала.
— Да, это верно. Но она могла просто навести сообщников. Вот вы ее хорошо знали, какое у вас осталось от нее впечатление?
— Мы мало разговаривали.
— Она вам временами много плохого обо мне говорила?
Амалия колеблется. Ее впервые вызывают на откровенный разговор, доверительный разговор двух женщин. Она благодарно смотрит на Ирен.
— Да. Она… Она говорила, что мадам очень строга.
— А что еще?
— Она говорила, что мадам злая.
— А что вы ей на это отвечали, Амалия?
Вопрос ошеломляет служанку.
— Ой, я? Я отвечала, что если она недовольна, так может уйти. А она говорила, что долго не выдержит, что с нее довольно, хватит с нее торчать в этой дыре. И что в Париже она будет больше зарабатывать.
— О, так она вам говорила о Париже?
— Много раз.
— Надо будет, чтобы вы повторили это комиссару.
Ребенок заснул. Амалия осторожно утирает ему ротик.
— Дайте его мне, — говорит Ирен. — Боже мой, да он совсем легкий. Сейчас меня это поражает. Жулиу намного полнее, мне кажется.
— Немного полнее, — поправляет ее Амалия. — Может, на два или три фунта. Но мсье Бебе наберет их, когда у него прорежутся зубки. Мне с ним гулять в парке, как всегда?
— Конечно. Нет никаких причин держать его взаперти.
Ирен медлит. Ей хочется поболтать с Амалией, хотя обычно она этого избегает.