— Тоже.
— Сестра?
— В своей комнате. Она была не в духе. Такое часто на нее находит без всякой причины. Господин граф говорил…
Женщина смущенно запнулась, не зная, кого теперь считать хозяином.
— Что говорил отец?
— Что не стоит обращать внимания на плохое настроение Клер.
Таким образом, отец оказался на болоте один. Он грустил и в то же время радовался, что уходит из замка. Я был уверен, что он ни на миг не пожалел о своем решении. Что же произошло потом? Похищение? Чепуха! Нежелательная встреча? Нападение? Но в Бриере все друг друга знают. Мне надоело пережевывать одни и те же догадки.
Старина, сказал я себе. Главное — не суди со своей колокольни. Так ты ничего никогда не раскопаешь. Кроме того, самое важное для тебя — это дорога, чудовищно трудная дорога, которая в конце концов приведет нас к разгадке. Видишь, теперь я выбрал кратчайший путь.
Клер возвращается и бросается мне на шею, разве что не виляет хвостом и не носится кругами с лаем. При этом она такая красотка. Как только отец решился ее бросить? А часом позже являются, чуть ли не сияя, мать и тетя. Они спрашивают, удачно ли я съездил. И все же одна фраза меня покоробила:
— Ты должен был предупредить, когда вернешься. Здесь тебе не гостиница.
Жизнь возвращается на круги своя. Мимоходом отмечу одно происшествие. Несколько дней спустя у папаши Фушара случился легкий сердечный приступ от переутомления, с давящей болью в груди и чрезвычайно низким давлением.
Я долго сижу у изголовья больного. Эжени тут же, у него в ногах. Курить запретили. Больше ни глотка мюскаде. Рыбалка отменяется до нового предписания. Эжени горячо поддерживает все эти меры, словно хочет отыграться на муже.
— Давно ли он заболел? — обращаюсь я к женщине (с Фушаром говорить бесполезно).
— Это началось, — отвечает она, — на другой день после того, как пропал хозяин.
Фушар ворчит, он обеспокоен.
— Неправда, — бормочет он.
— Как это неправда, — восклицает его жена. — Он мне даже сказал: «Что-то в боку покалывает. Надо будет сходить к Неделеку».
На сей раз Фушар бурно выражает протест и даже пытается сесть.
— Она рассказывает невесть что, — возмущается старик.
— Тихо! Тебя будут лечить, ослиная башка. Ничего страшного, но ты должен меня слушаться.
— Только бы вы остались с нами, господин граф, — говорит Эжени. — Мы такие же забавные, как ваши китайцы.
Я думаю, ты понимаешь, куда они потихоньку, слово за слово, клонят. Неделек уже прозондировал почву. Удержать меня дома, не выпускать. Сохранить привычный ход вещей. Отец исчез, но сын еще лучше справится с делом. Может быть, он останется, если они сумеют скрыть от него то, что он пытается выяснить? Как знать, не заодно ли с ними мать, несмотря на свою резкость… Другие, возможно, тоже. Для всех мое место здесь — внезапно я отчетливо это осознал. Истинный Лепиньер не уезжает к дикарям. Он вообще не должен никуда уезжать.