— И что же, Саймон?
— Леди Кэри желает видеть госпожа ее матушка, леди Буллен, которая здесь, во дворце, миледи. Видите, значит, один из королевских джентменов вот тут все мне написал. — Он протянул Марии маленький кусочек пергамента, который старательно донес, скомкав в горячем кулачке. Мария поднялась и взяла у него записку.
— Спасибо тебе, Саймон. Можешь передать моей матушке, что я незамедлительно к ней явлюсь.
— Слушаю, миледи, — ухмыльнулся мальчишка. — Только мне не велено бежать назад. Мне уже тот джентмен дал за все медячок. — И с тем он исчез.
— Только представь себе — мальчишкам-посыльным теперь платят за доставку записок, — возмутилась Мария, разворачивая записку. — Раньше они делали это gratis, да еще и факелы зажигали в коридорах, когда стемнеет.
В записке говорилось: «Ко двору прибыли ваша матушка и Анна. Поскольку они заняты, а вы нет, я предлагаю вам сейчас навестить свою лошадку в восточных конюшнях, сразу за огородом. Не обращайте внимания на дождь, Иден без вас томится».
Стафф, конечно же. Он что, совсем с ума сошел — посылать ей такие записки? Хотя, да, она же не подписана. Здесь сказано: «сейчас». Что, прямо сейчас?
Она наклонилась к маленькому зеркальцу, и сердце бешено заколотилось. В зеркальце она увидела, что щеки у нее уже пылают в предвкушении свидания.
— Нэнси, достань мое зеленое платье для верховой езды и шаль, побыстрее.
Девушка метнулась стрелой, достала одежду из громадного сундука, стоявшего в ногах кровати.
— Кататься верхом под таким дождем, в тумане, леди Мария? — осторожно возразила она, разглаживая юбки. — Боже правый, да оно все измялось. Ваша матушка и леди Анна хотят, чтобы вы скакали верхом в такую погоду?
— Пожалуйста, Нэнси, поторопись. Когда вернусь, я помогу тебе с платьем на майский праздник; если понадобится, всю ночь будем сидеть. Если же за мной пришлют матушка или сестра, ты лишь скажи посыльному, что я вышла ненадолго и скоро буду у них.
Нэнси проворно помогла хозяйке переодеться.
— А эта записка? — пробормотала она, потом ее лицо расплылось в широкой усмешке. — Ах, вот какая матушка! — рассмеялась она, подмигнула, и они с Марией крепко обнялись, а затем Мария выбежала в длинный, обшитый деревом коридор. И только спускаясь к восточным конюшням по закрытой винтовой лестнице, она сообразила, что так и сжимает во вспотевшей ладони маленькую записку.
Дождь немного ослабел. «Не обращайте внимания на дождь», — написал он. Да, теперь Мария могла поступить так, и охотно. Но ведь близ конюшен наверняка будут еще люди — конюхи, оруженосцы. Впрочем, это не страшно, если они со Стаффом просто погладят Иден и обменяются словами любви, наклонившись над лошадкой, — на сегодня и этого достаточно.
Она прикрыла голову вязаной темной шалью и обогнула огород. Совсем скоро здесь все потянется вверх, зазеленеет — грядки зеленой спаржи, пастернака, гороха, лука, свеклы. Из пелены дождя показались конюшни, сложенные из красного кирпича. Над главными воротами красовался выбитый в камне герб Тюдоров, но Мария выбрала посыпанную гравием дорожку, которая вела вдоль торца конюшен, и нырнула под навес, стряхивая с шали капли дождя.
Она вошла в тепло огромных конюшен и сразу вспомнила о конюшне дома, в Гевере. Кузнец Ян ухаживал за геверской конюшней старательно и горделиво, несмотря на их скромность; поскольку ни отец, ни Джордж не жили в замке постоянно, отпала необходимость держать так много лошадей, как когда-то.
Король любил своих лошадей и гончих, за теми и другими в этом обширном помещении ухаживали как следует. Здесь пахло сыростью, но и свежестью — сеном, солодом, кожаной сбруей; раздавались легкое ржание, храп и удары копыт лошадей, нетерпеливо переступавших в стойлах. Мария вгляделась в проход между длинными рядами и не увидела никого. Она и раньше не раз навещала здесь свою Иден — ее стойло было гораздо дальше.
— Простите меня, прекрасная дама, — вы, наверное, желаете оседлать какого-то скакуна? Возможно, я смогу вам помочь? А вы уверены, что сумеете сегодня справиться с большущим горячим жеребцом?
Она круто повернулась и увидела Стаффа, небрежно стоящего между двумя могучими боевыми конями, которые несли на себе рыцарей во время турнирных поединков. Ей хотелось броситься и повиснуть на нем, но он поднял руку, и она улыбнулась, предвкушая безумную возможность.
— Стафф, — шепнула она, — здесь, похоже, совсем пусто. Я хочу сказать, людей нет.
Он с озорством улыбнулся в ответ и поднял бровь.