— Домой к мамочке, — съязвил Вилл, потом добавил: — Это исключено, совершенно исключено. Мы вот-вот станем personae non gratae и для твоего отца, и для короля, словно не благодаря нам все эти пять лет Буллены получали столько выгод.
Мария уже давно не испытывала желания оспаривать подобные обвинения.
— Я знаю, что в Гевер нам нельзя, Вилл. Я лишь сказала, что мне этого хотелось бы.
— Кроме того, — вставил Стафф, наливая себе еще вина, — весьма возможно, что Его величество станет и там преследовать Анну; не годится, чтобы ваша милая сестра и бывшая возлюбленная короля путались под ногами друг у друга.
— Он больше не станет преследовать Анну, — возразил Вилл. — Ты разве не видел, как побелело его лицо, как полыхнули ненавистью глаза нынче утром, когда она выказала ему открытое неповиновение? Если Томас Буллен пораскинет мозгами, он, скорее всего, понадеется, что Мария сможет вернуть себе милость Его величества, несмотря на нынешнее наше изгнание. Маленькая ледяная богиня Анна не желает взойти на ложе своего короля, и Его величество отлично это понимает. Помянете мое слово: он завтра удовлетворит свою гордость и свои желания с первой же обладательницей смазливого личика и стройной фигурки, какая подвернется ему под руку.
— Это может статься, Вилл. Но, когда он удовлетворит жажду таким образом, как ты говоришь, что потом? Потом начинается скука. Ты же его знаешь. Он по натуре охотник и с радостью принимает любой вызов, любой намек на состязание, где можно выиграть, а можно и проиграть. Единственно по этой причине он терпит меня на теннисном корте и на состязаниях по стрельбе из лука. В отличие от некоторых, он быстро пресыщается покорностью и повиновением. — Стафф, заметив, что Вилл разглядывает свой кубок, бросил на Марию ласковый взгляд. — В противоположность многим, он может быть заворожен маленькой ведьмой, ибо такие, как он, скорее любят бурю, нежели ясные дни, наполненные золотыми лучами солнца. — Он подвинул могучее бедро, легонько коснувшись под столом ноги Марии, чуть приласкал ее, затем снова отодвинулся. Когда Вилл оторвал глаза от созерцания кубка, лицо Стаффа ничего не выражало.
— А лорду Буллену ты выскажешь свои мысли, Стафф?
— Лишь в том случае, если он прямо меня спросит или же станет угрожать, что снова подсунет Марию королю под нос. С нее уже довольно, Вилл, она вышла из этой игры.
— А если это будет необходимо, Стаффорд? — спросил Вилл с какими-то новыми нотками в голосе. — Твоему-то положению ничто ведь не угрожает, так что тебе и говорить легко. Или же, — он громко забарабанил пальцами по столу, — у тебя в этом деле есть другие интересы? Знаешь ли, ты не единственный, кто подмечает, как ведут себя другие.
Мария сжала пальцами ножку своего кубка. Вилл точно ни разу не видел их вместе, наедине. Да они никогда и не были по-настоящему наедине, так что Виллу нечего заподозрить. К тому же их любовь так и не дошла до своей кульминации.
— У меня есть свои интересы, Вилл. Меня заботит друг, которого я знаю много лет, и его жена, которая мне тоже небезразлична. — Мужчины долго смотрели друг на друга, разделенные узким столом, и Мария затаила дыхание.
— Извини меня, Стафф. На меня это все слишком сильно подействовало. Джордж, черт бы его побрал, попросил меня быть сегодня поближе к нему и Анне, а зачем — не сказал. И это меня, а не его, оттолкнул с дороги Его величество, когда вспыхнул от гнева. Нелегко ведь столько сил положить на труды, дабы войти в милость, а потом потерять это в миг, и не по своей вине! У нас с Элеонорой были такие надежды!
Мария осушила свой кубок и со стуком поставила его на стол.
— Ты слишком сильно переживаешь, Вилл, — медленно проговорил Стафф. — Не допусти, чтобы переменчивое настроение Его величества лишило тебя того счастья, которое возможно.
— А ты, друг Стаффорд, вовсе ни за что не переживаешь? Так ли тебе легко отказаться от мечты?
У Марии глаза наполнились слезами, она налила себе еще вина и дрожащим голосом перебила беседу.
— Вилл, пожалуйста, пообещай мне одну вещь.
Вилл перевел взгляд со спокойного лица Стаффа на ее взволнованное, не догадываясь об истинной причине ее слез.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не позволишь отцу использовать нашего сына для шантажа Его величества. Не вмешивай Гарри в это дело.
— А вы сами, мадам, тоже хотите остаться в стороне, если ваш отец будет настаивать на вашем возвращении? — прощупал почву Вилл.
— Об этом я могу и сама с ним поспорить, Вилл. А наш сын Гарри не может.
— Когда это ты спорила со своим отцом, золотая Мария? — холодно поинтересовался Вилл. — Ну, посмотрим.