— Анна хотя бы веселится от души. Когда король с кардиналом забрали у нее Гарри Перси, я уж думала, она вообще разучится радоваться.
— Лично я не уверен, что она так уж счастлива сейчас. У нее в душе все кипит, Мария. Просто она умеет ловко притворяться веселой и довольной, а вот вам, особенно в последнее время, это совсем не удается. Вас что, отец ругал за то, что ваш сын вчера не удостоился титула вместе с Фицроем?
В первый раз за этот день она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Глаза у него были затенены, но лицо выглядело совершенно серьезным.
— Вы что же, шпионите, Вильям Стаффорд? Почему вы неизменно оказываетесь в курсе дел семейства Буллен?
— Когда же вы поймете наконец, что за вами нет нужды шпионить, милая моя Мария? Все очень легко прочитать на лице.
— Мне, например, отнюдь не легко. Впрочем, никто и не ждет, что глупая женщина поймет высокую политику, это не для ее пустой головы.
— А я ведь вам говорил: не позволяйте отцу так с вами обращаться.
— Уберите от меня руки, король здесь! Ступайте к своей светловолосой волоокой Мод!
— Надеюсь, Мария, нам удастся поговорить позже, без короля и без Вилла. — Стафф слегка отстранился от нее и вместе со всеми остальными придворными согнулся в низком поклоне: на борт поднимался король с герцогом и герцогиней Суффолк. Но, прежде чем расстаться, Стафф чуть слышно пробормотал: — Я не влюблен в Мод Дженнингс, Мария.
Мария старательно взяла себя в руки, придала лицу спокойное выражение, а когда увидела ласковую улыбку герцогини, ее охватила неподдельная радость.
— Мария, я не видела тебя уже два дня. Что, лихорадка у малышки Кэтрин прошла?
— Прошла, Ваше величество. Через несколько часов все уже было хорошо. Я только молилась, чтобы ваша Маргарет не подхватила такую же.
— Я закрываю на ночь окна, чтобы она не мерзла, а вообще она крепенькая. Чарльз души в ней не чает. Если только мы переживем нынешнее лето и никто не подхватит злой потницы, со всем остальным я справлюсь.
— Что я слышу? — Громовой голос короля так неожиданно раздался над самым ухом Марии, что она невольно вздрогнула. — Мы вот-вот отправимся на чудесную прогулку — смотреть мой новый дворец в Гемптоне, а тут кто-то вспоминает проклятую потницу! Даст Бог, в этом году она обойдет наш двор стороной. А кроме того, дамы, мы все благополучно укроемся от нее, поедем охотиться в Элтгем. Чарльз, садись со своей супругой вот здесь, сразу за мной, да удержи ее от таких мрачных разговоров, не то я собственноручно утоплю ее в Темзе. — Все рассмеялись, задвигались, рассаживаясь; Мария тоже сделала шаг-другой. — Мария, садись здесь, со мной рядом. Мне не терпится показать тебе, как великолепен мой Гемптон. Скоро туда переедет весь двор, хотя я позволю Уолси пользоваться им время от времени, когда мы сами будем в других дворцах.
Мария послушно села слева от короля и тщательно расправила одну за другой все атласные складки своего модного платья.
— Ты выглядишь прелестно — прелестно, как всегда, Мария. А у меня как раз есть серьги с топазами, они придадут твоим глазам такой оттенок, как золото солнечных лучей! — Он откровенно ласкал ее взглядом прищуренных глаз.
— Благодарю вас, государь. Вы сегодня выглядите восхитительно.
Он просиял, как школьник, и Мария охотно ответила ему искренней улыбкой. Как обычно, он действительно производил большое впечатление в наряде тюдоровских цветов, зеленом и ослепительно-белом — в тон оформлению барки и, должно быть, тех знамен, которые встретят их в новом дворце.
— А где твоя сестра-шалунья, Мария? — вдруг спросил он, вытягивая мощную шею. — А, вон она где! Рядом с неженатым придворным, и, конечно же, флиртует с ним. Стафф! Иди ко мне, быстро!
«Ни Анна, ни Стафф никогда не упустят возможности пофлиртовать с кем-нибудь молодым и веселым», — подумала Мария, снова разглаживая юбки и глядя на реку. Ей не хотелось доставлять Стаффу удовольствие думать, будто у нее есть время на разговоры с ним. Когда он подошел, она опустила глаза на солнечные блики, отражавшиеся от воды и игравшие на ее длинных золотистых юбках.
— Слушаю, государь!
— Стафф, ты уверен, что во дворце все в полном порядке? Сэр Фрэнсис доложил мне, что у кардинала в опочивальне было огромное позолоченное ложе с золотыми кардинальскими шапочками на каждом столбике полога.