Щеки у нее жарко вспыхнули, когда он осмелился упомянуть о ее месячных истечениях. Неужто не существует ничего запретного, о чем этот человек не мог бы подумать, а коль ему захочется, то и сказать?
— А вам не обидно, Мария, что он иногда ищет себе развлечений на стороне?
— Да нет. Задевает, конечно, мою гордость…
— Но его вы не любите?
— Вы же замечаете все, что касается меня, даже то, чего не следует, Стафф, — вот вы мне сами и ответьте! — с вызовом сказала она.
— А! Вот это моя прежняя Мария, милая лицом и острая на язык.
— Это только с вами так. Иной раз вы меня сердите сверх всякой возможности.
— Знаю. Меня это радует, а уж то, что с ваших соблазнительных уст срываются слова правды, — и подавно. И, раз уж вы со мной откровенны, скажу вам тоже правду. Вы не любите короля. Когда-то вы любили другого короля. Он этим воспользовался и обидел вас, вот Мария Буллен и решила: больше этому не бывать. Ну, пойдем, девочка, надо уже возвращаться.
Они медленно зашагали к бело-зеленому навесу, покрывавшему трибуны теннисного корта.
— А Вилла Кэри вы любите? — не отставал Стафф.
— По-своему да, — выдавила она.
— Ну, раз «по-своему», то не любите. — Он остановился. — Я не стану провожать вас до самой скамьи. Довольно и того, что мы вместе ушли на прогулку. Просто скажите, что оделись слишком тепло, вот вам и потребовалось подышать свежим воздухом. Улыбайтесь своей знаменитой сказочной улыбкой, и вам все простится. Я всегда к вашим услугам, леди Кэри. — Он поклонился с озорной насмешливой улыбкой, а потом повернулся и направился быстрыми шагами к дворцу из потемневшего красного кирпича, с декоративными башенками.
Громкий гул восторженной толпы все не утихал, когда Мария снова оказалась близ корта. Генрих, багровый как свекла, запыхавшийся, и Фрэнсис Норрис, выжатый, с посеревшим лицом, все продолжали сражаться. На возвращение Марии мало кто обратил внимание, и она облегченно вздохнула. Может быть, и удастся какое-то время держать двор в неведении относительно ее состояния. Ее прежнее место заняла леди Гилдфорд, и Мария стала наблюдать за игрой из толпы зрителей, стоявших у корта со стороны Норриса, — здесь-то король должен был ее заметить. А ему можно сказать, что она просто перешла сюда, чтобы лучше видеть его. Норрис нырнул к мячу, отскочившему от боковой линии, и промахнулся. Генрих поменялся с ним сторонами и снова подал, причем всему переполненному людьми корту было слышно, как он устало хрипит. Норрис чисто принял подачу, король тоже не сплоховал.
— Еще очко — и этот гейм за ним, — услышала Мария чей-то голос поблизости и обрадовалась, что игра подходит к концу. Она надеялась, что король выиграет, потому что после поражения он весь день ходил хмурый. Наверняка Фрэнсису Норрису достанет здравого смысла не брать верх над Генрихом Тюдором на глазах огромной толпы.
Бум! хлоп! — мяч все летал и летал над сеткой. А потом Норрис, стоя почти рядом с Марией, не дотянулся до мяча, и толпа взорвалась криками и рукоплесканиями. Король, сияя от радости, подошел к самой сетке и обнял Норриса.
«В тот день, когда я наконец скажу Его величеству о своей беременности, — подумала Мария, — надо будет сначала удостовериться в том, что он выиграл матч в теннис».
Церемониймейстер подал королю пурпурную с синим мантию, которую тот не без труда накинул на плечи. Кланяясь и кивая зрителям, король пробился сквозь густую толпу придворных, направляясь прямо к Марии. К ней мгновенно, как удар молнии, вернулись ощущения восторга и власти. Сам король Генрих Тюдор в один миг отыскал ее среди толпы ликующих верноподданных.
— Вы видели последнюю подачу, дорогая моя? — воскликнул он, перекрывая стоявший вокруг гул. — Никогда еще я не был в такой отличной форме, как сегодня.
— Вы были неподражаемы, государь. Сам Атлант не смог бы превзойти вас.
— И уж наверняка не смог бы этот проныра Франциск, а? Но негодяй Норрис силен! Он играл просто превосходно, — великодушно признал король, взмахнув ракеткой, как мечом. — Сегодня мне потребовалось напрячь все силы, чтобы обыграть его. — Генрих обнял своей ручищей плечи Марии, и они не спеша направились к дворцу, выслушивая похвалы то одного, то другого, то целой компании придворных. На этот раз король не шел обычным быстрым шагом, за которым Мария еле поспевала, так что она имела возможность плотно обертывать талию мантильей.
— Ах, черт, — жарко зашептал он ей на ухо, — если бы только можно было сразу отправиться на ложе! Я бы показал тебе, что такое атлет-победитель после такой игры!
Она вместе с ним засмеялась этой мальчишеской похвальбе, он усмехнулся ей с высоты своего роста.