— Сейчас? Без нас? Спал бы, объевшись праздничным тортом! — улыбнулась девушка.
— Хорошо, будем считать, что я поверил, можешь оставить «ничего не значащие подробности» при себе. Пока что. Я так понимаю, что теперь от вампиров тебя и за уши не оттянешь. Но у меня есть условие: никаких больше переговоров, договоров и встреч без меня. Хоть поселись в Ночной Песне, чтобы доставать их круглосуточно. Но только со мной. Согласна?
Кристарн стойко проигнорировал шумный вздох, дождался кивка и только тогда сменил тему, посоветовав некоторым путешественницам по подземельям хорошенько отдохнуть.
«Нет, ну это уже перебор! Если ты не покусаешь этого зайчика, то я сама справлюсь!» — кипел от возмущения внутренний голос, подтвердив, что вот то был сон, а вот это — искомое тело, с которым нужно разобраться, причём немедленно.
— Что случилось? — тело подало признаки жизни, заботливо обняв взбудораженную девушку.
Аталь гневно стряхнула руки, и в широко распахнутых глазах отразился холодный лунный свет.
— Значит, это и есть та самая сверхсекретная причина, из-за которой ты так негативно настроен против моего общения с вампирами в целом и Нохэмиле в частности? — возмущённо прошипела она. — Помнится, меня кое-кто не так давно упрекал в неумении показывать свои истинные чувства? Сейчас покажу, да так истинно, что мало не будет!
Кристарн встряхнулся, честно пытаясь проснуться и одновременно вспомнить, чего такого ему снилось. Проснуться помогла прилетевшая в голову подушка. Вспомнить — не очень. Вскочив с кровати, он недоумённо смотрел на лихорадочно одевающуюся девушку.
— Может ты успокоишься и вменяемо объяснишь мне чего злишься?
Гневно вскинув подбородок, девушка тенью метнулась к дроу, чтобы заглянуть в глаза.
— Если до тебя не доходят тонкие намёки — объясняю. Я — не Мэнэми. И нечего примерять на меня её поступки и смотреть на мои действия через призму её прошлого. Хватит! Я буду общаться с Нохэмиле тогда и так, как посчитаю нужным. Потом, когда вернусь. Потому что сейчас отправляюсь в Школу, как и собиралась. И даже не вздумай заикнуться о моём умении влипать в неприятности!
Кристарн почувствовал невероятное: сначала дар речи попросту отнялся, а потом вернулся с такой силой, что девушку могло бы смыть приливной волной. Он решительно подавил желание ввязаться в дискуссию, до боли сжал кулаки и попытался воззвать к здравому смыслу.
— Аль, за окном глубокая ночь. Люди спят. Ты никуда не пойдёшь.
— Не смей мной командовать!
— Границы замкнуты на мне, — холодно напомнил дроу, чувствуя, что его терпение сейчас отправится в одну кроватку к женской логике и здравому смыслу. — Поэтому единственный способ покинуть Долину — вывезти меня за её пределы или убить. Но ни то, ни другое в мои планы на ближайшее будущее не входит, уж извини.
Аталь словно окатило ледяной водой. Но дурацкое упрямство, подогреваемое гневной обидой, не желало сдавать ни пяди наступательных позиций:
— Кто-то обещал не держать меня в клетке? Такова цена твоему слову?
Кристарн с силой выдохнул и замер на мгновение, пристально вглядываясь в её горящие глаза, упрямо сжатые губы, вызывающе вздёрнутый подбородок… Подошёл к двери и призывно крикнул что-то в пустоту коридора. Аталь отвернулась к окну, сконцентрировавшись на образе Витарра. С её ладони слетело заклинание, бесплотной нитью зова растворившись в ночи.
Кристарн тихо подошёл и встал рядом, вглядываясь в ночную пустоту. Попытался почувствовать, что же стоит за этим разрушительным и бездумным стремлением сбежать, но не услышал — мешали собственные никак не унимающиеся эмоции. Он вздохнул и снял связку амулетов, болтавшихся на шее. Небрежно пробежался пальцами, отделил плоский серо-зелёный камушек и протянул руку к Аталь.
— Разрешишь? — замер, остановленный сердитым взглядом синих глаз.
— Что это? — подозрительно покосилась на амулет девушка.
— Самоуничтожитель замедленного действия, — сверкнул глазами дроу, но тут же взял себя в руки: — Это амулет, с которым ты сможешь переместиться куда пожелаешь. Он же впустит тебя обратно.