– Зачем? Мне достаточно, что я сама знаю. Значит, ему пока это не нужно. – В голосе всегда мягкой Жени прозвучал вызов, как будто только она знает, что такое любовь, а мы с мамой и тетей Ирой нет. Дружбу знаем, приятельство знаем, уважение знаем, а любовь – нет.
– Да-да, что бы вы ни говорили, у меня будет от него ребенок… – прошептала Женя.
– Я понимаю, Женечка, не кричи, – отозвалась мама. – Ребенок – это хорошо, дети – это счастье. У меня четверо детей, и это самое большое счастье в моей жизни, и ваш отец, конечно, тоже. Он тоже самое большое счастье в моей жизни… Ребенок? Какой ребенок?!
Женя была-была и вдруг будто растворилась – убежала наверх или в сад.
– Женя беременна, – объяснила тетя Ира.
– Ты говоришь, Женя беременна… – улыбнулась мама. – Ну, это просто ерунда, и все! Я не разрешу ей рожать.
– Ты хочешь, чтобы она сделала аборт? – кротко спросила тетя Ира.
– Ну вот еще, глупости! Я не разрешу ей делать аборт.
– Что же ей тогда делать? – невинно улыбнулась тетя Ира, и мама пробормотала горестным эхом:
– Действительно, что же ей тогда делать?.. – Мама выпила валокордин из обеих рюмок, своей и Жениной. – Свадьбы не будет, Вадик уехал, Женя беременна, – и это после всего, что между нами было… – шептала она.
Я думала, мама имеет в виду – после всего, что было между ней и Вадиком, но тетя Ира поняла это по-другому, – после всего, что было между мамой и тетей Ирой.
– Да, между нами кое-что было! Вспомни, что ты мне говорила? – напомнила тетя Ира. – Что, если бы твоя дочь родила без мужа, как моя бедная девочка, ты бы умерла… Ты говорила, говорила!.. А я тебе на это ответила – такое может произойти с каждым. И кто оказался прав?
Известие о Жениной беременности решительно меняло ситуацию в маминой – тети-Ириной дружбе-войне – это было не временное мамино отступление, а тети-Ирина полная победа по всем фронтам. От полного благополучия и имиджа самой удачливой матери на свете мама мгновенно скатилась к полному ничтожеству: брошенная беременная Женя, незамужняя я, и на фоне наших несчастий – удачливая Люда, замужем за моим женихом, будущая владелица нашего дома, завтра же сможет выгнать маму на улицу…
Мама, бедная мама! Сейчас, когда разрушились мамины такие уже близкие к счастливому воплощению мечты, когда ей придется вынести очень для нее болезненное сочувствие тети Иры, она имела право быть любой – жалкой и разъяренной, имела право кричать, плакать, сетовать на несправедливость жизни, хныкать и жаловаться… Имела право на глупости – просить отца догнать и убить соблазнителя, запереться у себя с мокрым полотенцем на голове, бормоча: «Какой позор, моя дочь, как горничная, забеременела от молодого барина…» Но мама – неожиданная женщина.
Мама не стала мелочиться и отступать понемногу, а сразу же сдалась, но сдалась величественно – мама встала, заплакала, сделала несколько шагов и припала к тети-Ириной груди.
– Ты была права, а я виновата… Прости меня, у нас такая беда, – плача, сказала мама, и вот чудо: тетя Ира мгновенно расползлась лицом и заплакала вместе с ней, и в этом не было ни тени их с мамой обычного, чуть завуалированного злорадства, а только безоглядное сочувствие, горячее, как огонь.
Мама – гений-психолог. Отступить так размашисто, сдаться так безоговорочно и красиво – значит победить.
Всем известно, что в человеке соседствуют великое и смешное, но особенно они сегодня соседствовали в маме.
Пришла Женя, но мы больше ни о чем не говорили. Женя обнимала маму и плакала, мама обнимала Женю и плакала, тетя Ира обнимала их обеих сверху и плакала, и я настолько поддалась общему отчаянию, что тоже заплакала. Мы уже наплакали не одну бутылочку, а целую батарею бутылок, за которую мы смогли бы получить всех слонов из зоопарка, и Женя, наконец, оторвавшись от мамы и тети Иры, пролепетала:
– Что же теперь делать?!
– Что делать? Пить соки, спать, гулять, слушать хорошую классическую музыку вроде Пугачевой. Я прямо сейчас выжму яблочный сок. Яблоки нужны зеленые, – будничным голосом сказала мама. – Лиза – в магазин!
Женя посмотрела на нее изумленно и убежала, а я пошла в магазин.