— Иза! А как ты думаешь: почему меня не назначили председателем колхоза?
— Не знаю, милый, не знаю.
— Вот и я не знаю. Хорошо это или плохо — что не назначили?
— Не знаю, Карик, не знаю.
Раньше Карп Степаныч не раздумывал над тем, что хорошо и что плохо: впереди была ясная цель — диссертация, а все остальное расценивалось с точки зрения пригодности или непригодности для этой цели. Теперь, оказалось, цель потеряна. И появились ненормальные для него мысли.
Он как-то проснулся среди ночи, сел на кровати, потрогал Изиду Ерофеевну и спросил;
— Ты тут?
— Тут.
— Разбудил я тебя?
— Разбудил, — спросонья отвечала жена. — А что?
— Возник вопрос: в партию меня могут принять? Или не могут?
— Вряд ли… Не знаю, Карик.
— Может, подать заявление? А? Раскаяться во всем… признать ошибки… И сказать, что меня надо послать не в науку, а… Куда бы это меня послать?
Супруга не отвечала, так как тоже не знала, куда его надо послать. Она просто засыпала. В мучительном раздумье засыпал и Карп Степаныч.
Так прошло недели две. Карп Степаныч совсем замолчал. Никуда не выходил. Он забился, как осенняя муха в щель, и даже не пытался смотреть на мир божий.
Однажды пришел неунывающий Святохин, Он решил навестить товарища и утешить. Пришел, позвонил, стоя у двери, на лестнице. В это время Изиды Ерофеевны дома не было (ушла на базар), поэтому Карп Степаныч сам лично вышел в прихожую и спросил через дверь:
— Кто?
— Будьте любезны открыть, Святохин. Святохин я.
— Вам кого?
— Да вас же, вас! Карпа Степаныча Карлюка!
— Его нет дома, — четко ответил Карп Степаныч и решительно отошел от двери. На повторные звонки он не вышел.
Святохин встретил Чернохарова, покрутил пальцем около лба и сказал: