И она покинула их глаза, уши, тела и сознания, вернулась в свое тело, что ожидало внизу, и понеслась так легко и быстро, что ноги ее не сбили росы с полуночных трав.
— А теперь, — сказала старая Неф, — быть тебе моим спасителем, дитя. Бери меня и неси.
— Не смогу! — пожаловался Тимоти.
— Я — семя одуванчика, пушинка чертополоха. С твоим дыханием я воспарю, а удары твоего сердца поддержат меня в полете. Ну же!
Так и оказалось. Одним выдохом, одним касанием руки запеленутый дар, что старше Спасителя и разошедшихся вод Красного моря, был поднят с чердачного ложа. И, поняв, что сможет нести эту горстку костей, обернутую в грезы, Тимоти шмыгнул носом и помчался.
В миле от дома, что превратился теперь в погребальный костер, который омрачил клубами дыма небо, затянул луну грозовыми облаками, Тимоти остановился под деревом, там, где многие из его двоюродных братьев с сестрами, а возможно, и Сеси с ними, останавливались передохнуть, и тут вблизи затормозил фермерский рыдван, и водитель высунулся в открытое окно. Пожарище вдалеке, а у дороги — ребенок.
— Что это там? — Кивком он указал на пылающий дом.
— Если б я знал, — сказал Тимоти.
— А что это ты несешь, мальчик? — мужчина нахмурился, глядя на сверток под мышкой у Тимоти.
— Да так, собираю я это, — ответил Тимоти. — Старые газеты, комиксы, журналы. Хлам да мусор. — Сверток зашуршал на ночном ветру. — Отличный мусор, классный хлам.
— Как я когда-то. — Фермер усмехнулся. — Сейчас, правда, бросил.
И он поехал дальше.
В дверь легонько постучали, и Дуайт Вильям Олкотт поднял взгляд от разложенных фотографий, только что присланных с раскопок вблизи храма в Карнаке. Настоящее пиршество для глаз, Олкотт был на редкость доволен, а иначе и не ответил бы на стук. Он кивнул, и этого оказалось достаточно, потому что дверь сразу же открылась и в нее просунулась лысая голова.
— Как ни странно, — сказал помощник, — вас спрашивает какой-то мальчик.
— Это действительно странно, — сказал Д. В. Олкотт, — дети сюда обычно не приходят. Я ему не назначал встречу?
— Нет, но он утверждает, что, после того как вы увидите, что он принес, вы обязательно назначите ему встречу.
— Такого на моей памяти еще не бывало, — удивленно протянул Олкотт. — Могу я видеть ребенка? Так говорите, это мальчик?
— Замечательный Мальчик, как он себя рекомендовал, и с древним сокровищем в руках.
— Ну это уж слишком! — Хранитель музея засмеялся. — Впусти его.
— Я уже здесь. — И Тимоти, уже шагнувший в комнату, поспешил вперед, сильно шурша свертком под мышкой.
— Садись, — сказал Д. В. Олкотт.
— Если не возражаете, я постою. Однако ей, сэр, понадобятся два стула.