— Мама, я был там сегодня! Наш «Храм любви» стал еще красивее, чем прежде!
— Нет, сынок, не может быть! — мать пошатнулась, и юноша поддержал ее, чтобы она не упала. — Я уже отчаялась вернуться туда, неужели такое счастье возможно?
Из дома вышел Асамхан. Он не мог понять, что происходит, почему они так взволнованы.
— Виджей, произошла какая-то беда? Нужна помощь?
— Нет, друг, никакой беды не случилось. Не все же время печалиться и горевать, вот и нам улыбнулась радость. Мы вновь обрели утерянный кров.
— Поздравляю вас! — силач пожал им руки, но потом нахмурился. — Значит, вы уезжаете… Жаль, я к вам очень привык, да и Рам называет Лакшми бабушкой…
— Ничего, друг, — ответил Виджей, — мы будем часто встречаться, заходить в гости…
Они были так увлечены беседой, что не замечали, как из-за полуразвалившегося каменного забора за ними наблюдают чьи-то злобные глаза.
В ночном воздухе пахло сыростью после внезапного ливня. Асамхан вышел из дома, закурил крепкую бири — дешевую сигарету, скрученную из табачного листа. Сизый едкий дым медленно поплыл, не смешиваясь с влажными испарениями земли.
С реки доносился ликующий лягушачий хор. Скользкие существа, обрадованные неожиданной свежестью, устраивали свои концерты в прибрежных водорослях. Словно внимая их песням, низко над водой носились летучие мыши, исполняя под неистовое кваканье замысловатый танец.
Асамхану послышалось, будто возле разрушенной каменной ограды прошуршала змея, что-то пробиралось там, пригибая мокрую траву. Силач затянулся в последний раз сигаретой и швырнул ее в темноту. Прочертив извилистую черту, она вспыхнула красными искрами, очевидно, испугав змею, которая шарахнулась в сторону. Треснула ветка, с шуршанием посыпались мелкие камешки из ограды.
«Ага, — подумал Асамхан, — там прячется какой-то зверь».
— Папа, — позвал Рам, появившийся на пороге, — иди домой, я боюсь.
— Чего ты боишься?
— Не знаю, — ответил мальчик, — но мне страшно.
Асамхан засмеялся и вошел в дом.
Проводив его движением револьвера, Гунда сунул оружие за пояс и вытер мокрую руку о пиджак. Он мог бы застрелить своего врага, всадить в него пулю, но это была бы слишком легкая смерть. Бывший главарь даже не узнал бы, кто отомстил ему. Гунде хотелось не просто убить, ему хотелось доказать Асамхану свое превосходство над ним. Тот никогда не принимал всерьез угрозы бандита, считал его мелкой сошкой, поэтому Гунда был счастлив, когда Делиб доверил именно ему возглавить новую банду.
Разбойник давно выслеживал Асамхана, изучил все привычки бывшего главаря, оставалось только нанести последний удар. Гунда собирался покончить с ним сегодняшней ночью, однако, когда увидел его, безмятежно покуривающего у стен своего дома, ничего не боящегося, им овладела неистовая злоба. Какая несправедливость: Асамхан живет свободным человеком, ни от кого не прячется и прекрасно себя чувствует, а он скрывается от полиции, бегает по ночам, словно дикий зверь, и любой может выдать его. Нет, этот рикша должен испытать тот же страх и ужас, что и Гунда, он должен выть и молить о пощаде, тогда месть будет сладка и приятна.
Наступив каблуком на рдеющую красную точку сигареты, разбойник с наслаждением вдавил ее в землю. Вот так же он растопчет своего врага. Гунда придумал отличный план, как это сделать.
После ареста Делиба бандит скрывался в его загородном доме в горах, о котором почти никто не знал. Там можно было отсидеться, не опасаясь любопытных соседей, — ближайшее селение располагалось по другую сторону глубокого ущелья.
По старой привычке он ограбил крестьянскую повозку и раздобыл еду на первое время. Напуганный пожилой мужчина в линялом дхоти, покорно отдал ему полмешка риса, завернутый в чистую холстину круг свежего козьего сыра, истекающего каплями сыворотки, и горячий хлеб.
Гунда долго жалел, что отпустил старика живым, но на будущее решил не оставлять следов, чтобы не привлечь внимание полиции, и не грабить поблизости от своего убежища.