Карадьин заискрился и погас. Амулет скрывал в себе маленький каратьяг. Очень маленький.
Милл улыбнулся. Но уже не так, как обычно.
– Стойте где стоите. Хотя… можете гулять, прыгать и махать мечами. Карадьин подчиняется тому, кто вложил последний осколок. Вы не сможете к нему подойти.
Отчаяние Деммела просто перехлестнуло через край.
– Неужели ты не понимаешь…
– Как раз понимаю, – перебил бледный больше обычного и очень сосредоточенный Милл. – И знаете, верю. Верю, что вы хотите изменить мир к лучшему.
Сеглер окинул взглядом команду. Потрясены в разной степени были все. Пожалуй, больше всех – Риттер. Недооценил малыша. А Дарби почти и не удивился. Он ведь не мог не знать о содержимом дешевого деревянного медальона, слишком большого для субтильного эльфа. И не мог не догадываться…
А любопытно. События разворачивались совсем не так, как должны были.
– Да зачем тебе? – искренне удивилась Эриш. – Хочешь узнать о своем прошлом?
Милл покачал головой. Выглядел он неважно.
– Это давно перестало быть всепоглощающим желанием. А то, какое у меня есть, никакому карадьину не под силу.
Он больше не улыбался. Он больше не казался хидым и немножко жалким.
– Простите меня, Деммел. Вы, наверное, хороший, наверняка, вы лучше меня. И ваши намерения чисты, ваши планы грандиозны. Только вы забыли, что даже каратьяги подчиняют себе людей, а что может сделать с вами карадьин, я и вообразить не могу… Ну вот наступит вам на ногу зевака на базаре, вы сгоряча подумаете «чтоб ты сдох» – и он сдохнет. Никто не в состоянии всегда и полностью контролировать свои желания. Они зависят не только от характера или намерений, но и от настроения, погоды, мелких бытовых деталей. Мы не всегда даже и осознаем или формулируем эти желание. И карадьин будет это делать за вас.
Сеглер едва не кивнул. Именно. Малыш прав. В книгах, насколько известно было Сеглеру, такого не пишут, но, обладая интеллектом, догадаться вовсе нетрудно.
Милл так и водил пальцем по артефакту, поочередно глядя на своих товарищей.
– Что ты намерен делать? – севшим голосом спросил Деммел. Милл посмотрел Сеглеру в глаза.
– Игрушкам богов не место в нашем мире. – Он перевел взгляд на друга и тихо добавил: – Прости меня, Дарби.
– Нет! – одновременно заорали Дарби и Деммел. Только было поздно. Карадьин чувствовал желания быстрее, чем это понимали люди. И исполнял их.
Артефакт заискрился особенно ярко, вспыхнул – и рассыпался в мелкую пыль.
– Нет! – упавшим голосом повторил Деммел.
Милл улыбнулся. Очень адресно – только Дарби. Улыбка получилась робкой и виноватой. Он стоял, опершись о стол обеими руками, словно лишился сил, лицо залила совсем уж фарфоровая бледность. Сделав все же несколько неуверенных шажков, он качнулся, начал падать, но сейчас Дарби успел – подскочил почти мгновенно, подхватил, вынес из-за стола и, словно тоже враз обессилев, опустился на пол, прижимая к себе эльфа. Он ничего не говорил. Вообще ничего.
Что тут говорить…