Позавчера забегала Элка. Рассказывала про парня, с которым уже несколько раз ходила в кино. Её сложно назвать постоянной — в девятнадцатом веке сказали бы, что она кокетка и вертушка. В молодёжном журнале соседка вычитала рекомендации, как проверить чувства. Не завидую я этому парню.
Журнал она оставила почитать, и меня вдруг потянуло к косметическим экспериментам. Заморозила лёд из молока. Им нужно было протирать лицо, шею и область декольте, хм. Авторы статьи не предупредили, что лёд начнёт таять сразу же, как его вытащат из морозилки. Кухня, ванная и коридор между ними оказались залиты молоком.
Мне кажется, будто что-то должно вот-вот случиться. Жду, сама не понимая, чего. Может быть, каникул? Это мои последние школьные каникулы. После них начнётся новый учёбный год, и всё. Придёт ли мне приглашение из Университета Магии?
Наверное, мне не хватает целеустремлённости. Когда я думаю о своём будущем, то не вижу в нём ничего определённого. Не могу представить, чем стану заниматься, что меня ждёт, каким это будет. Владислава Лукьяновна рассказывала, что в Университете Магии через некоторое время после начала обучения студенты выбирают себе специализацию. Мне кажется, это непросто — один выбор и на всю жизнь. А вдруг, ошибёшься, и что тогда? Будешь заниматься тем, для чего ты не предназначен?
Смотрю на своих одноклассников, слушаю их разговоры и не замечаю, чтобы они ставили какие-то конкретные цели. Скорее, решают за них. Например, есть у нас один парень, отличник с первого класса. Все учителя уверены, что однажды он непременно поступит в самое престижное учебное заведение страны и прославит школу. Делают ему разные поблажки. Например, когда я несколько дней проболела и не нарисовала контурную карту по истории, мне сразу влепили двойку, не желая ничего слушать. А ему — просто сказали, чтобы сделал и принёс.
Иногда мне кажется, что впереди ждёт огромное количество неизвестных и удивительных возможностей. Стоит только выйти за порог школы, и со мной начнут происходить чудеса, которым, как известно, и положено случаться. Но, когда я начинаю об этом думать, становится страшно. Потому что надежды на лучшее могут не сбыться. Приглашение изучать магические науки может не прийти. Разумеется, я готова и дальше жить жизнью обыкновенного человека. Живу ведь так почти шестнадцать лет, и ничего.
Но это будет означать, что я никогда не смогу заниматься магией. Ведь для этого недостаточно одной силы, нужны ещё знания и навыки, чтобы её применять, а этому можно научиться только в университете. Поэтому, если я туда не поступлю, то так и останусь ведьмой-неумехой.
Порой мне снится, какой может быть магия, если перестать её бояться. Это как полёт на старых качелях, когда тебя подхватывает ветер, а ногами почти касаешься веток деревьев. Как путь по тонкой планке забора, когда знаешь, что, оступившись, упадёшь в мягкий снежный сугроб.
Но это всего лишь сны.
Тем временем, в школе продолжается борьба за нравственность. Теперь у нас будут уроки только для девочек. Вести их будет школьная медсестра, но, подозреваю, ничего нового мы там не узнаем.
А ещё недавно был медосмотр, где нас всех измеряли и взвешивали. Даже это не обошлось без спектакля. У одной из моих одноклассниц окружность грудной клетки оказалась практически девяносто сантиметров, а Р. весь день потом повторяла: «Это у неё спина широкая!».
Р. завидует, похоже, абсолютно всем. Тем, кто получает хорошие оценки. Тем, кого выбирают солировать в выступлениях на школьных праздниках. Тем, кто получает больше валентинок. Тем, кто лучше смотрится в модных мини-юбках. Она завидует даже мне, потому что у меня вьющиеся волосы и, чтобы быть с локонами, не нужны бигуди или щипцы для завивки. «Зато у меня нет веснушек», — говорит Р., показывая в мою сторону.
Сегодня был урок литературы. Его не отменили, из чего можно было сделать вывод о том, что новый учитель всё-таки появился. Я думала, это будет кто-нибудь из преподавателей других классов, но это оказался человек, которого мы увидели впервые.
Его зовут Княжевич Дарий Андреевич. Он совсем не похож на учителя. Слишком молод. Слишком хорошо выглядит. Но за старшеклассника его тоже нельзя принять. Никто из них не одевается так элегантно-небрежно, не держится с такой спокойной уверенностью и не умеет разговаривать с таким неуловимым сарказмом, как мы выяснили на уроке. Кстати, этот первый урок был посвящён поэзии двадцатого века, и никогда ещё мне так не нравилось слушать, как кто-то читает стихи.
Само собой, наши красотки тут же начали с ним кокетничать. Им всё равно — что учитель, что дядя Стёпа-милиционер. К тому же, большинство моих ровесников сложно назвать даже симпатичными. Прыщи, дурацкие спортивные штаны (хотя, их разрешено носить только на физкультуре) и непомерное самомнение. Говорят, что девушки взрослеют раньше, поэтому некоторым из моей параллели можно навскидку дать лет двадцать, если не знать, что они учатся в десятом классе. Но может ли взрослый внешний вид означать, что и внутренне они старше? Очень сомневаюсь, хотя, скажи я это вслух, со мной бы ещё как поспорили.
Новый учитель обращается ко всем на «вы», зато называет нас по именам, а не по фамилиям, как наша классная руководительница. Показалось или во время ознакомительной переклички он, в самом деле, посмотрел на меня внимательнее и дольше, чем на остальных? Наверняка показалось. Мне совершенно нечем сражать его с первого взгляда. Разве что феноменальной неуклюжестью. Когда вставала, умудрилась уронить сначала учебник, затем сумку, а за ней и стул, и всё с жутким грохотом. Хорошо хоть, что такое бывает со мной не слишком часто.
Подготовка к школьному вечеру идёт полным ходом, хотя до него ещё недели три. Хотят даже пригласить каких-то заезжих артистов. Я бы с удовольствием отвертелась от необходимости на него идти, но присутствовать велено всем. Хуже всего, что девочки непременно должны быть в платьях. Никаких джинсов или хотя бы брючных костюмов.
Как я и думала, эти уроки только для девочек оказались полнейшей бессмыслицей. Для начала нам прочитали несколько лекций о половом созревании, то есть о том, что и в какой последовательности происходит с телом девочки-подростка в этот отвратительный (зачёркнуто) непростой период жизни. Неужели только мне показалось, что с рассказами об этом они несколько запоздали?
Но это оказалось только начало. Медсестре мало было просто заставить нас написать об этом конспект, она захотела ставить оценки. На следующем же уроке она потребовала, чтобы я пересказала всё, не заглядывая в записи. Стыдно признаться, но у меня не получилось. Видимо, мой мозг устроен так, что не желает запоминать вещи, которые ему уже не пригодятся. Она разозлилась и заявила, чтобы я ответила то же самое на следующем уроке. Но и этот ответ её не устроил, так что она сказала, что я должна снова всё назубок выучить и опять повторить бесплатное шоу (зачёркнуто два раза), а именно ответить на следующем занятии.
Хуже всего, что другие учителя тоже словно взбесились в ожидании потепления и начали всё больше нагружать нас заданиями. Приходишь домой после уроков и не знаешь, за что хвататься в первую очередь. Так что, сам понимаешь, дорогой дневник, было не до этих бестолковых заучиваний. Но куда деваться, если она дала понять, что ни за какие коврижки от меня не отстанет, пока не отвечу так, как ей хочется? Пришлось открыть тетрадку, чтобы снова и снова повторять конспект в коридоре на переменах.
Сначала мне было неудобно при мысли, что вдруг кто-то заглянет через плечо, я то и дело оглядывалась, но в какой-то момент перестала обращать на это внимание, расслабилась, а зря…
— Весьма познавательно, — сказал кто-то прямо за моей спиной, на что я сначала автоматически недовольно отозвалась, а уже потом обернулась.