– Теперь-то тебе зачем это знать? – техник нервно и невпопад хохотнул, а потом добавил с ощутимым напряжением, – Лучше заткнись, кэп!
Мысли продирались сквозь боль, как сквозь вязкую кашу. Казалось, что все это происходит в каком-то дрянном сне. Да, это точно сон. Кнут мог предать, остальные могли предать. Но Нильс? Нильс, которого он своими руками вытащил из сточного желоба и всему научил? Седрик не желал в это верить.
– Я имею право знать.
– Заткнись! Заткнись! – выкрикнул техник, и дуло бластера, едва заметное за слепящим светом фонарика, кажется, задрожало еще сильнее.
– Я тебя вырастил, парень. Так что я имею право знать, как думаешь?
Нильс ничего не говорил одно долгое тягучее мгновение, а потом яркий огонек фонарика мелко задрожал и опустился. Но дуло бластера, хоть и ходило ходуном в руке техника, все еще смотрело в сторону капитана.
– Ты все ищешь ответы на свои загадки, кэп. Думаешь, как изменить мир. Готов всех нас угробить ради своих сумасшедших идей. А знаешь что? Мир не надо менять. Надо уметь жить там, где мы есть, – в голосе Нильса звучал вызов, – Надо уметь приспосабливаться.
– Приспосабливаться? В мое время это называлось "продать своих", – Седрик криво усмехнулся.
– Называй как хочешь. Твоя карта мне купила бы путь на верхнюю станцию, и я бы больше не ползал на брюхе внизу, в говне и грязи, вместе со всеми вами.
Мысли в голове Седрика путались от боли. Все это казалось каким-то бредом.
– Почему тогда тебя потащили на верхнюю станцию?
– Никто не знал про меня, что это я сообщил о карте. Только один человек, главный преторианец. Только он знает обо мне… – Нильс немного помедлил, словно бы вспоминая, как все было.
Седрик безуспешно попытался разглядеть глаза техника во тьме.
– Ты сделал это все чтобы попасть на верхнюю станцию?
– Что "это все"? – раздражено переспросил Нильс, – "Это все" сделал ты! – он неопределенно поводил фонариком в воздухе, – Если бы ты не уперся, как дурак, и отдал бы карту людям – все было бы проще, – техник немного помолчал, а потом добавил чуть более мягко, словно извиняясь, – Не только ты хочешь изменить свою жизнь. Просто я смотрю на этот вопрос куда более реалистично.
Из всех безвыходных ситуаций, в какие довелось попадать капитану, его всегда выводила жгучая, порывистая злость. Именно она гнала его, толкала, заставляя рваться изо всех сил, заставляя делать невозможное. Седрик смотрел на пляшущее перед ним дуло бластера и все ждал, когда же она наконец пожалует. Но злости не было, только холодное, тяжелое, как свинцовая плита, разочарование.
– Ты падаль, – с горечью констатировал Седрик.
– Заткнись, старик! – зло крикнул техник.
Несколько мгновений в воздухе висело тяжелое молчание, а потом Нильс вдруг начал пятиться назад.
– Прости, кэп. Я не хотел, чтобы все так вышло. Но ты сам во всем виноват…
Он остановился, направив дрожащий бластер на Седрика. Капитан пытался разглядеть глаза Нильса за прыгающим огоньком фонарика, ожидая выстрела или бездна знает чего еще. Но ничего не происходило. Бластер все так же дрожал в руке техника. Он не мог выстрелить в капитана. Внезапно Нильс зарычал от бессилия, дуло бластера дернулось вверх и узкий лаз озарился невыносимо яркой вспышкой. Седрик потонул в белой вспышке и оглушительном грохоте, заполонившем тоннель, а потом настала темнота. Словно бы кто-то нажал кнопку "выкл." где-то в голове у капитана.
Нильс зажмурился, потом моргнул пару раз. От яркой вспышки глаза почти ничего не видели. Грохот уже стих, но в ушах стоял звон и стены и без того узкого технического лаза словно бы валились на него. Пальцы сами собой нашарили в темноте бластер. Как там его кэп называл? Иссла? Любит он всякие дурацкие имена давать машинам. Любил. Лучше думать о нем теперь в прошедшем времени. А еще лучше вообще не думать. Нильс повел плечами. Океан забери, как же гадко. В бездну капитана. Он сам во всем виноват, старый козел. Преодолевая головокружение, он пополз задом наперед так быстро как только мог. Нахрен отсюда, как можно быстрее. Нильс все стучал по бетонному полу локтями и коленями, неуклюже пятясь назад, дрожа от злости.