Удерживая кирпич в левой руке, я провел лезвием ножа по его поверхности. Затем еще раз, и еще, разворачивая кисть, чтобы затачивались обе грани. В гостиной слышались неприятные царапающие звуки; сам этот кирпич, учитывая его вес и материал, из которого он сделан, надо признать, не слишком-то годится в качестве оселка. Но, в то же время, вполне может сгодиться для другой цели…
— Не, не хорошо так, — сказал я. — О половинку легче будет точить… А если кирпич на четыре части разделится, так еще лучше. Как думаешь, Васыль?
Западенец сверлит меня взглядом, его лицо покрылось потом; по всему видно, что он в равной степени зол и обескуражен. Петро начал было просовывать пальцы в отверстия кастета, но тоже замер…
— Петро, — обратился я к нему, — у тебя и твоего приятеля достаточно крепкие черепушки?
— Це не твоє діло! — огрызнулся тот.
— У меня тут есть пара кирпичей… Так мне надо их обо что-то… ну, или об кого-то расколоть.
Я сделал шаг в их сторону.
— Видели, наверное, по ящику, как крутые парни себе о голову кирпичи разбивают? А! вижу, поняли мою задумку?! Вам даже ничего делать не надо, я сам, хлопци, сам…
Парубки вдруг попятились; одновременно, полоснув лезвием по нервам, на весь дом прозвучал истошный, на грани визга, женский крик:
— Ой, люди! Рятуйте! Убивають!..
Хлопнула входная дверь. Я вышел в вестибюль, в руке у меня по-прежнему нож и кирпич.
— У кого-то есть еще ко мне вопросы? — громко спросил я. — Может, кто-то еще чем-то недоволен?
В доме воцарилась мертвая тишина. Я вернулся обратно в гостиную. Поставил на место кресло, использовав вместо подпорок все те же кирпичи. Выкурил сигарету. От входа послышался звук отпираемой двери.
— Мать твою… — пробормотал я. — Шо, опять?!
Я предположил, что вернулись Петро и Васыль, прихватив с собой третьего на подмогу. Но вместо грубых мужских голосов из вестибюля послышался голос благоверной:
— Артур, ты где?
— Здесь я, Таня.
Я выбрался из гостиной. Татьяна держала дверь открытой; через проем я увидел нашего приятеля — с тележкой, на которой лежало — боком — какое-то кресло.
— Помоги Николаю, — сказала жена.
Мы вдвоем с приятелем занесли кресло в гостиную. Другое, сломанное, в котором я прежде пытался спать, отнесли к ближайшему мусорному контейнеру, поставив рядом с ним. Тележку эту я вижу в первый раз; Колян пояснил, что «нашел ее вчера», но не стал углубляться, где именно и при каких обстоятельствах.
Кресло тоже было бэушное, но оно шире, массивнее и крепче того, от которого мы только что избавились.
— Свидомые мимо нас пронеслись с матюками… — сказала Татьяна. — Чего это они?