– Может быть. Но это не лучший вариант: слишком сложный и ненадежный. Переодеться уборщицей?
– Не пойдет. Жилые корпуса убирают по утрам, когда схолары на занятиях. Вечером в общежитии уборщица будет бросаться в глаза не меньше, чем балаганная плясунья. О, придумал: подавальщица в столовой! До ужина еще пинара два, ты как раз успеешь найти подходящую девицу из столовской обслуги и выпросить у нее чепец с передником. – Берни снял с пояса кошель и вытряхнул на ладонь пару серебряных. – Вот, возьми, это придаст твоей просьбе убедительности.
К тому времени, как Крессида вернулась, Вардан и Берни успели не только поужинать, но и сыграть две партии в "войну магов", и даже выучить способы выделения железа из природных соединений.
– Ты почему так долго? – накинулся на девушку Берни. – Мы уже собрались снаряжать спасательную экспедицию.
– Запас продовольствия для спасенной предусмотрели? – деловито спросила Кресси, усаживаясь к столу. – Выкладывайте, а не то сейчас возьму и сомлею от слабости. И ничего вам не скажу, вот! – И показала язык.
– Смотри-ка ты, не раздвоенный! – удивился Берни.
Вардан размотал одеяло, извлек из его недр прихваченный еще из дому походный котелок, в который переложил припасенную для Кресси порцию ужина, и выставил на стол.
– Остыло все, – проворчал он.
– Ничего, быстрее поест, быстрее подобреет.
– Вафем вам вовва-а ва? Вы мфыть пээвумаы?
– Ладно-ладно, ешь давай, еще подавишься! – испугался Варди.
– Возись потом с тобой, вместо того, чтобы военный совет держать, – подхватил Берни.
Крессида молча метнула в него огрызком груши. И попала. Берни картинно рухнул на пол.
– Ты бы, Варди, прибрался, что ли. Не комната, а свалка какая-то. Эрловы дети на полу валяются, огрызки…
Берни вскочил и сел к столу.
– Ну, если ты уже способна членораздельно изъясняться, рассказывай.
– Значит так, – сказала Крессида, отодвигая котелок. – Рыжего зовут Туриматом. Основная стихия – земля, вторая – вода. Лопоухий у нас Сельфан. Мог бы стать универсалом: имеются задатки к управлению четырьмя основными стихиями, но задействованы только каналы земли и огня. Оба придурка – ларты. Туримат – сын члена совета гильдии медников, Сельфан – отпрыск городского менялы. Ведущий в этой шкодливой парочке Туримат. По крайней мере, он автор их дурацких хохм. Популярная на курсе личность. Жертвы розыгрышей, понятное дело, любви к нему не питают, зато охотники повеселиться за чужой счет носят на руках. Сельфан такой славой не пользуется и, я бы сказала, к ней не стремится. Он вообще-то себе на уме.
– А про их тайные страстишки что-нибудь выяснила? – не утерпел Берни.
– Я как раз к этому подошла, – с достоинством ответствовала Крессида. – В чахлой груди Туримата пылает большое и светлое тайное чувство. То есть это он думает, что тайное. Весь его курс давно знает, что рыжий втрескался в аспирантку, которая читает им материаловедение. И не только знает, но заключает пари, чем этот потенциальный роман кончится. Рискнет ли Туримат объясниться и, если рискнет, то когда. И как его пассия на объяснение отреагирует: даст по физиономии, отбреет словесно, поднимет на смех, срежет на экзамене, ну, и так далее… Ставящих на то, что дама примет признание благосклонно, нет. И я не поленилась выяснить, почему… Кстати, из-за этого и задержалась: ее не так-то просто было найти.
– Но ты, конечно, преодолела все трудности и пришла к нам с победой?
– Конечно. Прекрасную деву зовут Нелисея. Она вроде меня – дитя смешанного брака. Мать тери, отец – ларт. Но в моем случае это к осложнениям не привело. – Крессида, не глядя, показала кулак открывшему рот Берни. – А вот Нелисея страдает тяжелой формой снобизма. С терами она – само очарование, на лартов смотрит с рассеянным недоумением. "Кто эти люди? Что они здесь делают?" А на прочих – как солдат на вошь. Так что, сами понимаете, шансов у рыжего мало.
– Это интересно… – Берни задумчиво взял со стола вилку и повертел в руках. – А что с лопоухим?