-- А так - с двух сторон! Так то... крепше!
Талантливые люди у меня были. Кое-кого я ещё по прошлым делам приметил, кто сам пришёл или Гапа привела. Так формировался первый класс Хотена. Учили... не сколько мы их учили, сколько они сами учились. Сами придумывали и пробовали.
Вплоть до конфликтов.
Знакомая из ГИТИСа рассказывала, как они студентами отрабатывали учебную программу - просили подаяние в Московском метро. Типа: "мы сами не местные, помогите люди добрые...". Этюд у них такой был.
Я про это как-то болтанул. Не про метро, конечно, но курсанты вздумали попробовать "на натуре".
Ага. У меня за такие дела... Общество же всеобщего благоденствия! Голоден-холоден? - Воевода поможет! Мда...
Хотен кинулся учеников своих с кичи вынимать. Тоже... в образе. Почти получилось. Но прокололся в подробностях амуниции. У меня-то кафтаны форменные. Стража углядела, взволновалась: дело уже на заговор тянет! Пока мне доложили...
Объявил благодарности. Страже - за бдительность, артистам - за достоверность игры, Хотену - за успешность учеников.
Осенью часть из них отправилась, в порядке обычной ротации персонала, по факториям. Они не были "чистыми артистами". Этот навык был дополнением к основной специальности. Например - дворник. Или - приказчик.
Сложнее шла подготовка подобных "умельцев" для не-русско-язычной среды. Хотен здесь... не тянул. Но команда Трифы к этому времени составила уже сборник сказок и сказаний соседних племён - у нас была стартовая точка, исходный материал, на основании которого мы могли построить доходчивую, воспринимаемую пропаганду. Вкладывая в уста мордовского коня, например, не только его "родной текст" о пользе земледелия, но и комплементарное упоминание о Всеволжске, где "люди добрые землицу пашут и горя не знают".
Наконец, мы созрели и для решения исходной задачи: прямого обращения к русскому народу на неподконтрольных мне территориях, к ведению "псевдо-народной" пропаганды "мобильными сказочниками" в "Святой Руси".
Едва ли не важнейшей заботой моей в то время было отношение населения Залесья к двум недавним хохмочкам: разгрому Клязьменского каравана и казни епископа Ростовского Феодора.
Первая однозначно воспринималось как злодейство.
Рабство для русского человека - обычный элемент окружающего пейзажа. Потолкаться, побегать, наплевав на запреты - норма поведения. Нет причин для репрессий. Ванька Лысый за это режет? - Злыдень.
Оправдаться по этой теме перед народом - невозможно. Надо прежде народ поменять. Я и не пытался. Оправдываться.
Вторая была в информационном поле более "горячей". Действия Феодора затронули куда больше людей, продолжались долго. Князь Андрей довольно шумно разгребал "наследство" епископа. Оставались в немалом количестве и Федины "выкормыши" - люди, которые в большей или меньшей степени были пособниками его злодеяний.
Я решил "топтать" эту тему. И мы, с Хотеном, разработали первую нашу "стратегию информационной кампании".
В Залессье были запущены две версии.
1) Официальная.
Воевода казнил шиша речного. С присными. По закону.
Аргументы: фактические. Разгром Балахны, убийство людей Воеводы Всеволжского на его земле.
В духе: