Внешность следователя оказалась последней каплей. Конопатая особа с вздёрнутым носишкой и пушистым нимбом выбившихся из куцего хвостика рыжих волос смотрелась в кителе, как девчонка, напялившая родительскую форму – поиграть, пока родителей нет дома. Ощущение абсурда, не оставлявшее Яна с той минуты, как он увидел перерезанное горло Лулу, зашкалило. Он почти услышал щелчок выбитого предохранителя, с которым на него накатило нездешнее спокойствие – все эмоции как будто отрубило.
Девчонка, кивнув на свободный стул, предложила ему сесть, включила диктофон, назвалась Зверевой Анной Олеговной, следователем какого-то там отдела областного следственного комитета, попросила представиться.
– Ян Мирославович Вежбицкий.
С безучастностью робота он ответил на стандартные протокольные вопросы, с той же безучастностью перешёл к объяснению причин, по которым оказался сегодня в этом доме.
Дачный посёлок был волшебной страной его детства. Страной вечных каникул и лихих приключений. Прятки, салки, казаки-разбойники, территориальные войны с "чужими". Чужие – такие же мальчишки-девчонки, только с соседних просек. Эти ватаги так и именовались по номерам просек – перваки, втораки, третьяки… "Третьяков" было семеро. Шестеро друзей не-разлей-вода и их вечное наказание, слабое звено команды – Лаура. Лулу. Капризная, вредная, противная мелкая ябеда.
Они наверняка нашли бы способ отвадить её от компании, если бы она не была сестрой Алика. Не родной, троюродной, как и Ася. Дачу – вот этот самый дом – построил их общий прадед, отец бабушки Алика и дедушек Аси и Лулу. Всё это старичьё (не считая прадеда, умершего ещё до рождения правнуков) дружно давило на Алика с Асей, вынуждая их терпеть общество "сестрёнки". И терпели, куда деваться.
Впрочем, даже вредине Лулу было не под силу отравить им каникулярное счастье. Когда-то Ян негодовал на взрослых, запрещавших на время дачного отдыха все электронные игрушки, но давно оценил родительскую мудрость. Какой виртуальный мир научит так дружить, поставит перед тобой вопрос, кто ты есть и чего стоишь, пробудит дух бродяжьего братства, вкус к романтике?
Они и профессии себе выбрали романтические. Вопреки прагматичной моде их поколения на юристов-экономистов-программеров. Ян – геолог, Танька – инструктор по горному туризму, Федя – спортивный врач, Лёвка – автогонщик-испытатель, Ася – флорист. Даже Лулу… была гадалкой. Это, конечно, не профессия, но всё равно занятие не из рутинных. Один Алик подался в банкиры, но ему не оставил выбора отец-абхазец. Хотя Алика, вожака их детской ватаги, никто не назвал бы послушным мальчиком, отцам абхазцы не перечат. Тем более таким крутым.
Из-за выбранной профессии Ян не видел друзей детства… сколько же лет? Десять? Хотя нет, не десять, они как-то встречали здесь новый год – кажется, две тысячи девятый. Или десятый. А летом у Яна полевой сезон. Всегда, начиная с первого курса. И только в этом году экспедиция накрылась медным тазом: что-то не срослось с финансированием. В расстройстве Ян рванул загорать на юга, а вернувшись, вспомнил, что у Аси семнадцатого июля день рождения, позвонил ей, узнал, что она на даче, и прикатил сюда. Вот прямо сегодня позвонил и прикатил. Электричкой в 15.07.
– С этого места подробнее, – распорядилась рыжая, вызвав у Яна очередной наплыв сюрреалистического ощущения, будто маленькая девочка играет в тётю-следователя, а он, Ян, зачем-то ей подыгрывает. Хоть бы накрасилась, что ли. Эти бледно-розовые веки со светлым пушком ресниц напоминают крылышки новорождённого цыплёнка… – Кто здесь находился, чем вы занимались, о чём говорили?
Первой, кого он заметил, закрыв за собой калитку, была Лулу. Она шла по дорожке от своей половины дома к Асиной веранде и, увидев гостя, с визгом "Яааааан!" бросилась ему на шею. Он едва успел отвести в сторону руку с букетом, который она в своём порыве наверняка смяла бы. (И наверняка нарочно: цветы-то предназначались не ей). Привлечённая визгом, на веранду выглянула Ася. Засмеялась, помахала рукой и, покосившись на Лулу, закатила глаза. Десятка лет как не бывало: Яну показалось, что ему снова семнадцать, только вчера он подал документы в геологоразведочный, а сегодня приехал поздравить подругу детства с шестнадцатым днём рождения. Лулу, по своему обыкновению, трещала без умолку, тянула внимание на себя, Ася с Яном без особого успеха пытались её заткнуть, отвлечь, услать с каким-нибудь мелким поручением, чтобы хоть словечком перекинуться.
О чём она говорила? Так сразу и не вспомнишь, поток её излияний был сумбурным. По большей части, о событиях и переменах последних лет. О том, что её маменька вышла за колумбийца и уехала к мужу, о том, какие там райские места: круглый год двадцать четыре градуса, горы, вечнозелёные кущи, красота. О том, что сама Лулу сдала городскую квартиру и поселилась на даче. Салон, где она подвизалась гадалкой, разорился, постоянные клиенты иногда приезжают, но редко, кому охота тащиться в такую даль? В сезон здесь ещё можно жить, а с ноября по апрель – хоть волком вой. Но ничего, осенью она, Лулу, откроет в городе собственный салон и заживёт по-человечески.
Потом Ася всё же выставила трещотку – под предлогом, что скоро будут гости и Лулу пора переодеться. Пока её не было, им худо-бедно удалось обменяться новостями о себе и других ребятах. О том, что Ася вышла замуж за Алика, Ян уже знал: помолвку отмечали как раз в тот новый год, который он встречал на даче. Теперь Ася сообщила, что у них дочь, Каринка, четырёх лет. Асины родители увезли её с собой в круиз по Средиземному морю. Алик с головой закопался в делах своего банка: даже сегодня, в день рождения жены, у него какие-то переговоры. Если и приедет, то поздним вечером. Вообще-то он просил приехать её, но Ася не настолько плохо к себе относится, чтобы праздновать свой день рождения в обществе свёкра, спустившегося со своих гор пятьдесят лет назад, но так и не привыкшего к мысли, что женщина тоже человек. Всё-таки межкультурные браки – зло. Если бы тётя Оля, мать Алика, не погибла так рано, наверняка от него сбежала бы: цивилизованной женщине к этому восточному рабству не приспособиться. Слава богу, что Алика воспитывала баба Вера.
Хотя брак – это всегда проблемы. Танька, к примеру, пожив два года со своим бойфрендом, объявила, что замуж не выйдет никогда. Федя, который над ней раньше подшучивал, недавно развёлся сам, и теперь они с Татьяной поют дуэтом. Зато Лёвка вполне счастлив со своей Алисой, у них в мае родился сын. Лёвка обещал сегодня заскочить, если жена отпустит. Они живут на даче с начала лета. Федя тоже здесь, приехал на выходные. А Танька сказала, что постарается вырваться. Если ещё и Алик удерёт от своих инвесторов, то соберётся вся их славная шестёрка. Ну, и Лулу, куда же без неё…
Тут-то Лулу и вернулась, легка на помине. Ася ушла на кухню раскладывать закуски по тарелкам и салатницам, Ян и Лулу засновали между кухней и верандой, накрывая на стол. Вскоре появился Федя: услышал со своего участка их голоса, перемахнул через забор и вынырнул из малинника, как в старые добрые времена. Облапил Яна, чмокнул Асю, послушал немного эзотерическую чушь Лулу, а потом – светлая голова! – нашёл способ избавиться от трещотки почти на полчаса. Навёл разговор на гороскопы и подначил "потомственную ворожею", сказав, что ещё ни один предсказатель не сумел связать главные события его жизни с расположением светил на момент его рождения. Даже задним числом. Лулу приняла вызов и умчалась к компьютеру – распечатывать гороскоп и подгонять его трактовку под Федину биографию. А Федя с Асей, воспользовавшись её отсутствием, набросились на Яна с расспросами. О работе, об экспедициях, о жизни вообще.
Потом пришёл Лёвка, через пять минут после него, как по заказу, явилась Татьяна, на поднявшийся шум-гомон снова прибежала Лулу. Ян, хоть убей, не вспомнит всего, что в этом гаме говорилось. Связных разговоров не было, одни восклицания. Восклицали, что Ян заматерел, а Лёвка до сих пор растёт, что Таньке страшно идёт загар, что Ася похожа на нераспустившийся бутон, а Лулу, напротив, расцвела. Лулу, которой противопоставление не понравилось, хмыкнула: дескать, нераскрывающиеся бутоны – это про скрытые дефекты. Но поплеваться ядом ей не дали, просто пропустили реплику мимо ушей. Кто-то спросил у Аси, что у неё с рукой. Ася, смущённо спрятав ладонь с замурзанным прямоугольником пластыря, сказала, что поранилась, когда резала лук к шашлыку. Лулу, хихикая, расписала, как, придя на кухню, едва не наступила на сестрицу, как перевернула дом вверх дном в поисках нашатыря, потому что при виде крови девочка-бутончик, как всегда, хлопнулась в обморок. Вредину опять проигнорировали, переведя разговор на шашлыки, после чего Ася, поcулив шашлык вечером, позвала всех за стол.
Когда они рассаживались, поднялся переполох. Позвонила дама, к псу которой Ася отвела на вязку свою овчарку. От волнения дама говорила крайне сбивчиво, они сразу и не поняли, что случилось. Оказалось, что "невеста" перегрызла поводок, подкопала забор и удрала, уведя за собой "жениха". Ася только ахнула, представив собачью свадьбу, гуляющую по посёлку, и разномастных лопоухих бастардов, которых принесёт её ненаглядная Айша. Но у Айши явно были другие представления о собачьем счастье. Злополучные свахи ещё не закончили разговор, когда из кустов у забора выломилась чёрная зверюга и с жалобным визгом помчалась к Асе. А за кустами не менее жалобно заскулил застрявший в дыре отвергнутый кобель.
Кобеля вернули хозяйке, Айшу познакомили с гостями, после чего в наказание за переполох с побегом заперли в гараже. А празднование продолжилось.
За столом было весело. Впятером они легко задавили попытки Лулу перетянуть одеяло на себя и всласть нахохотались, вспоминая свои детские проделки и всякие курьёзные случаи. Потом решили тряхнуть стариной, поиграть. Долго спорили, в какую игру, и остановились на "Я знаю". Это такая разновидность фантов. Всем раздаётся по несколько полос бумаги, на каждой пишется число – пять или десять, и какое-нибудь объединяющее понятие. Скажем, десять химических элементов, обладателей "Оскара", великих изобретателей, рок-групп, пять геологических эпох, рек волжского бассейна, земноводных… Потом эти бумажки сворачивают, кидают в торбу, торбу пускают по кругу. Игрок говорит: "Я знаю", разворачивает доставшуюся бумажку, зачитывает, и дальше должен в течение минуты назвать объявленное. Не уложится – выкладывает "фант", какую-нибудь узнаваемую вещицу. Ну, а потом фанты обычным образом разыгрывают.
Они рыдали от смеха, когда Федя исполнял стриптиз у сосенки-шеста, Ян от имени хозяина мифической обесчещенной болонки высказывал по телефону претензии давешней владелице кобеля-овчара, Танька читала Лулу самолично сочинённое стихотворное признание в любви, а Лёвка пел "Let it be" на манер русских частушек.
Ася публику не веселила, её фиг поймаешь на незнании чего бы то ни было. А Лулу выпало несмешное поручение. "Этому фанту позаимствовать у Лулу рабочий инвентарь и погадать всем присутствующим". Ян подозревал, что Танька, разыгрывавшая фанты, подала тайный сигнал Асе, которая придумала это задание, чтобы хоть на часок нейтрализовать кузину. Но, как бы то ни было, все остались довольны: Лулу гадать обожала, а прочим пришлась по душе идея направить её энергию в сравнительно мирное русло.
Объявив, что проведёт сеансы у себя в кабинете, гадалка велела клиентам установить очередь, распорядилась, чтобы первый подошёл через десять минут, и удалилась. Джентльмены единодушно уступили очередь дамам, Танька предложила бросить монетку, но Ася властью именинницы отправила её первой.