«Газик» пересек дозорную тропу и по сыпучему песку спустился к кромке реки.
Эксперт, приехавший вместе с полковником, откинул брезент и сфотографировал утопленника со всех сторон. Разглядывая камыши, стягивавшие руки неизвестного, он высказал предположение, что петли их сделаны заранее. Потом осмотрел одежду неизвестного и никаких примет не обнаружил, разве что с правой стороны рубашки на спине небольшой порез.
Утопленник был человеком правильного телосложения, с развитыми и даже, как подчеркнул эксперт, атлетическими мышцами. Полковник подумал, что такой сильный мужчина легко бы мог распутать камыши.
Между тем эксперт особенно долго разглядывал кисти рук утопленника и наконец сказал:
— Он, несомненно, занимался физическим трудом. Об этом свидетельствуют мозоли. А вот пальцы тонкие, длинные — музыкальные у него были руки.
На правой лопатке оказалась небольшая продолговатая ссадина. Вероятно, она осталась от багра, когда старшина Шарапов подцепил им плот. Эта ссадина никак не могла послужить причиной смерти. Тем не менее очень важно было определить, когда она появилась: при жизни человека или после его смерти?
Эксперт вскоре сделал предварительное заключение: смерть наступила примерно в то время, когда пограничный катер обнаружил плот. Однако бледность трупных пятен, гусиная кожа и так называемые «руки прачки» свидетельствовали о долгом пребывании утопленника в воде.
— У вас есть какие-нибудь предположения? — спросил полковник.
— Меня смущает сильно выраженное трупное окоченение, — уклончиво ответил эксперт. — Такое бывает при отравлении сильно действующим ядом.
— Может быть, он разгрыз ампулу сразу после того, как Шарапов задел его багром? — высказал предположение начальник отряда.
— Вскрытие покажет, — не стал утверждать эксперт.
Незадолго до начала событий на заставе капитана Ярцева с одного из участков границы вернулся секретарь партийной комиссии отряда майор Серебренников.
Он доложил о прибытии оперативному дежурному и, тяжело ступая, направился по длинному узкому коридору в свой кабинет.
Включив свет, Серебренников положил на стол полевую сумку и распахнул окна. Прямо над тополевой аллеей застыла блестящая красноватая звездочка.
«Антарес!» — определил Серебренников.
На северо-востоке ярким светом горело созвездие Персея. Одна из вершин его треугольника была закрыта туманным пятном. Серебренников не раз смотрел на это пятно в шестикратный бинокль, и тогда пятно разделялось на две тесные звездные кучки. Сейчас ему и без бинокля казалось, будто он видит их. Слева — чуть поменьше. И та, что поменьше, раньше исчезнет.
Он отдыхал, глядя на звезды. Первое настоящее знакомство с ними состоялось у него на Дальнем Востоке. Тогда он только начинал свою пограничную службу и очень удивился, когда старший наряда сказал, вглядываясь в небо:
— Три часа десять минут. Сверь часы.
Серебренников посмотрел на часы: было начало четвертого. А старший наряда заметил:
— Это я по звездам читаю… Ищи помкомвзвода.
— Какого помкомвзвода? — не понял Серебренников.
— Что помкомвзвода на петлицах носит? — спросил старший наряда.