А Марина обрадовалась, что он так ничего и не сказал конкретного про Биллима и его друзей. Без тройки хулиганистых лесных зверей в апартаментах ой как скучно!..
В молчании двое прошли коридор и начали спускаться по лестнице.
— Впервые вижу тебя настолько раздражённым, — заметил Буклих, невольно подпрыгивая на ступенях. Спускаться ему всегда трудней, чем подниматься, если принять во внимание всегда полусогнутые ноги, мало чем отличающиеся от лап. — И ты был сосредоточен на этом раздражении до боевого состояния. Ты даже успешно напугал меня своим посохом.
Стараясь не глядеть на друга, чтобы машинально не подражать его ковыляющей и подпрыгивающей походке, Шторм откликнулся:
— Пришлось выдержать тяжёлый разговор с Мариной.
— Мне показалось — она в хорошем настроении, — удивился Буклих.
— Я говорю не о ней — о себе, — ровно сказал Шторм. А когда вышли на улицу, признался: — Я не слышу её. С той поры, как я увидел её на кушетке у медиков, она закрыта для меня наглухо. До падения с лестницы она была открытой книгой. Я легко считывал, что она хочет, что думает обо мне, о чём мечтает. Сейчас Марина — это только внешнее. Я не вижу даже малейшего будущего вокруг неё. Не понимаю, что произошло.
— Может, она прячется от тебя? — предположил Буклих. — Может, научилась тем простым техникам, которые преподают леди на их курсах?
— За эти полторы недели я каждый день подлавливал её так, чтобы она не видела меня. Шёл за нею на очень близком расстоянии. И всегда глухо. Не думаю, чтобы такая, как она, сумела научиться закрываться так жёстко. Я ведун. А мы обычно пробиваем любую защиту.
Шторм замкнулся, и Буклих, кажется уловив его вспыхнувшее заново раздражение, тоже промолчал. Ведуны знают обо всех существах всё и даже немного об их жизни наперёд. Они прорицатели. Шторм шагал, мысленно перебирая все возможные варианты того, что же могло случиться с официальной невестой, но ни один не подходил. С таким событием он сталкивался впервые. Успокоился было, вспомнив фразу, которую грубовато сказала Марина: девушка считает, что она изменилась, потому что ей дали по голове. Но успокоился ненадолго. Шторм даже чуть не споткнулся, когда сообразил, что происходит. Марина думает — она упала не случайно? Или это просто речевая оговорка? Жаль, об этом нельзя поговорить с Буклихом. Крылан — друг, но личные темы даже с ним — табу. Он, Шторм, — ведун, а значит, должен вести себя соответственно своему положению. И некоторое время ведун размышлял, недоумевая: рассказать другу о диких животных, с которыми играла Марина, и попытаться в беседе проанализировать, каким образом она подружилась с ними, — это этично?
Они шагали по небольшой аллейке, по каменистой дорожке к главному корпусу академии. И только сейчас Шторм догадался спросить — друга сканировать неэтично (да и найдётся ли в академии не закрытый от сканирования студент-старшекурсник?):
— Зачем нас вызывают?
— Э… Боюсь, мы с тобой, друг мой, слегка обла… э… точней, провели последний эксперимент не совсем… э… правильно.
— Мы подчистили всё, — напомнил Шторм.
— Декан сказал, что нам придётся убирать последствия. Какие — не объяснил.
Они вошли в главный корпус и поднялись на третий этаж. В тишине (шорох шагов скрадывал толстый ковёр) добрались до высокой двери с табличкой «Декан факультета некромантии». Постояли немного и открыли дверь. Предупреждённый сторожевым призраком, декан, невысокий черноволосый человек, встретил их сидя и сразу кивнул на два стула напротив его монументального стола, абсолютно пустынного. Выждав, пока студенты-старшекурсники усядутся, он положил на стол руки, переплетя пальцы.
Ни единой чёрточкой лица не дрогнув, Рассветный Шторм попытался получить с декана информацию. Знал, что не сможет, но шанс, что тот не закрылся, как все преподаватели в академии, всегда существовал. На сей раз — увы. Даже учитывая, что декан — человек, а не ведун или даже драко.
— А теперь я хотел бы получить полное представление о том, как вы выполняли сегодняшнюю практическую работу «Вселение духа мёртвого существа в другую умирающую плоть», — монотонно проговорил хозяин кабинета.
— Декан Баз, мы сделали всё точно по плану, — спокойно сказал Шторм.
— Хорошо. Сократим нашу беседу до значимых моментов.
Декан испытующе взглянул на двух друзей. Буклих открыл было рот, но Шторм покосился на друга, и крылан осел на стуле. Буклих слишком нетерпеливый, а ко всему прочему эмоционален. Не сумеет доказать их невиновность, потому что будет волноваться и станет многословен. А декан Баз любит абсолютную точность.
— Единственную ошибку, которую мы допустили, — монотонно признался Шторм, — можно не называть ошибкой, потому что вреда она никому не принесёт. Это небрежность. Мы не совсем аккуратно отослали последние эманации смерти в безопасную зону.