Она нервно рассмеялась, бросив на него короткий испытующий взгляд, словно пытаясь угадать его намерения. Было ясно, что она не их тех девушек, которые позволяют себе говорить с незнакомыми людьми в парке.
— Я подумала сперва, что вы мне привиделись, — книга лежала у нее на коленях, и он увидел оттиснутый на ней штамп: «Публичная библиотека Джерусалемс-Лот».
Это оказался «Воздушный танец», второй его роман. Она показала ему его фотографию четырехлетней давности на задней стороне обложки. Там его лицо выглядело мальчишеским и до испуга серьезным, глаза блестели, как черные алмазы.
— Что ж, это хороший повод для знакомства, — заметил он, и эта фраза, хоть и совершенно обычная, странно повисла в воздухе, как некое пророчество. Рядом с ними в песочнице возились малыши, и голос матери умолял Родди не качать сестру так сильно. Но сестра взлетала выше и выше, прямо в небо, цепляясь за качели в своем развевающемся платьице. Эту картину он вспоминал многие годы спустя, как тоненький ломтик, отрезанный от пирога времени. Если бы за этим ничего не последовало, все так и потонуло бы в сумраке памяти.
Потом она засмеялась и подала ему книгу:
— Можно попросить автограф?
— Книга же библиотечная.
— А я куплю ее у них или обменяю.
Он вынул из кармана ручку, открыл книгу на чистой первой странице и спросил:
— Как вас зовут?
— Сьюзен Нортон.
Он быстро, механически вывел: «Сьюзен Нортон, самой милой девушке в парке. С наилучшими пожеланиями. Бен Мейрс». Под росписью он поставил дату.
— Теперь вам придется ее украсть, — сказал он. — Она ведь уже распродана.
— Я закажу в Нью-Йорке, — возразила она, поглядев ему в глаза чуточку пристальнее. — Это ужасно хорошая книга.
— Благодарю. Когда я ее закончил и посмотрел на то, что вышло, я боялся, что ее вообще не напечатают.
Она улыбнулась, и он тоже, что сделало разговор менее принужденным. Позже он удивлялся, что все это произошло так легко и быстро. Эта мысль не была безоблачной, поскольку происшедшее казалось ему знаком судьбы, вовсе не слепой, вооруженной мощным биноклем и уже готовой схватить беспомощных смертных и смолоть их меж жерновов мироздания в какую-то только ей известную муку.
— Я и «Дочь Конвея» читала. Мне тоже понравилось. Как, наверное, и всем.
— Да нет, очень немногим, — признался он честно. Миранде тоже нравилась «Дочь Конвея», но большинство из его приятелей поругивали эту вещь, а критики просто смешали ее с грязью. Ну, на то они и критики.
— Тогда только мне.
— А новый вы читали?
— «Билли сказал уезжай»? Нет еще. Миссис Кугэн из аптеки говорила, что он очень неприличный.
— Черт, да он почти пуританский! — возмутился Бен. — Язык грубоват, но когда ты пишешь о необразованных парнях из деревни, нельзя же… слушайте, хотите мороженого или еще чего? Мне хочется вас угостить.