Сальваторе низко опускает голову, еле шевелит посиневшими губами, лицо его пылает.
— Я… я наслал…
Он умолкает. «Это великая тайна, и горе тому, кто ее откроет. Нет, ни за что не скажу!» — думает Сальваторе.
Дон Антонио понял, что Сальваторе ничего больше не скажет. Он боится мести злых духов.
— Ты наслал на него порчу?
Он удивленно вскидывает на учителя глаза:
— Как ты узнал?
— Я все знаю. Ты хотел умертвить его своей ворожбой? Сальваторе задрожал еще сильнее и чуть не потерял сознание. Антонио дал ему выпить немного вина.
— Все это сказки, ложь. Сколько раз я говорил вам, что нечего верить россказням твоего дедушки.
— Так ведь Джузеппе заболел.
— Это совладение, чистая случайность. Теперь его уже отвезли в больницу, и доктора, такие же люди, как мы с тобой, непременно его вылечат.
— Нет, он умрет. Я знаю, умрет. — В голосе Сальваторе звучит отчаяние.
Оставался один-единственный выход.
— Ну, вот что: давай завтра поедем в Стильяно, и ты сам увидишь Булыжника живым и здоровым.
«Это звучит как торжественная клятва, но сумею ли я ее сдержать?»
— Нет, нет. Поедем сейчас. Мне страшно, я боюсь.
«Будь жив дядюшка Винченцо, я бы спросил у него: что вы сделали с вашим внуком? Но нет, не он один виноват, все мы виноваты, и я тоже. Да, и я!»
— Ладно. Возьмем в Монте Бруно мулов — и в путь.
«Снова повалил снег. Наше путешествие в Стильяно было сплошным мучением. Мул останавливался на каждом шагу, отказываясь идти дальше. Колючий ветер ледяными снежинками впивался в лицо. Руки и ноги закоченели. Сальваторе сморила усталость, и я боялся, как бы он не свалился в сугроб.
Наконец мы добрались до больницы. Она показалась мне раем. Сальваторе шел, как лунатик, не открывая глаз.
В приемной сидели Вито, Франческо и Феличе. Они покорно ждали.
— Его увезли. Давно увезли, — еле слышно проговорил дядюшка Франческо.