Из секции для гостей поднялись три человека и пошли к подковообразному столу. Они заняли кресла в том месте, где подкова прерывается. Девушка-секретарь поставила перед ними деревянную табличку с надписью белыми буквами — «Республика Гранатовых островов». Из застекленной кабины, предназначенной для фотографов, Артур Хольц снимал делегатов. Крестик видоискателя его камеры напоминал оптический прицел снайперской винтовки. Рядом целились объективами еще несколько фотографов, операторы телевидения. Теснота в кабине была ужасная. Но ее обитатели как-то ухитрялись не мешать яруг другу.
Приглушенно звучала речь делегата Гранатовых островов. Но ее было четко слышно в переводе.
«...Наша история проста, как кокосовый орех. Пять лет назад Гранатовые острова объявили себя независимой республикой, и народ избрал свое правительство. Оно объявило о строжайшем нейтралитете, неприсоединении к блокам ...»
Десятки журналистов в креслах для прессы напряженно слушали речь: события на Гранатовых островах находились, как любят говорить обозреватели, в центре внимания всего мира. Одни делали записи в блокнотах, другие, приложив к наушникам портативные магнитофоны, записывали речь делегата прямо на пленку. Но кто-то и зевал, переговаривался без особого любопытства, посматривая на то, что происходило там, внизу, за столом Совета.
«...— Мы — бедная страна,— звучал голос представителя Гранатовых островов. Он говорил без пафоса, держал себя спокойно, даже иронично, но, как ни странно, это только подчеркивало значительность его речи — И, может быть, наша бедность была самой первой гарантией нашей независимости. Однако случилось несчастье. На земле острова Баланг год назад были найдены огромные запасы нефти. И тут же мы стали пользоваться нежнейшим вниманием самой крупной страны капиталистического мира. Вначале нас просто пытались заставить продать запасы нефти на корню. Но мы национализировали ее. Тогда нас объявили коммунистами, хотя мы вовсе не коммунисты Откровенно говоря, мы даже не знаем еще, кто мы. Мы пока только нащупываем свои собственные пути, которые увели бы нас от бедности, но сохранили бы нашу независимость...»
Хольц снимал детей, стоявших а дверях и с любопытством заглядывавших а зал, затем повал видоискателем по рядам для прессы и остановился на Катлен Габю и Эдварде Moppe. Они сидели рядом. Обе головы а наушниках прекрасно уместились в кадре. Катлен сосредоточенно записывала речь. Mopp больше смотрел на соседку, чем туда, вниз, где заседал Совет. Хольц видел, как Mopp протянул руку к откидному столику Катлен и три раза стукнул по нему пальцем. Она, не отрывая глаз от блокнота, продолжала записывать, только улыбнулась в ответ.
«...Но нас обвинили в сговоре с Москвой,— продолжал представитель Гранатовых островов. — Заголовки американских газет кричат, что Москва хозяйничает на наших островах. А под этот крик на двух военных базах США, находящихся а соседних с нами государствах, готовят из разного сброда отряды головорезов и засылают к нам, пытаясь выдать их за народных повстанцев, борцов против коммунизма ...»
Mopp, изобразив на лице вопрос и мольбу одновременно, снова постучал по столику Катлен. И получил прежний ответ.
«... Нам стало известно, что со дня на день против нашей страны может начаться интервенция, поддержанная и организованная США. Я уверен, что друзья не оставят нас в беде. Но конфликт вокруг маленьких Гранатовых островов может превратиться а большую войну: слишком это взрывоопасное место ...»
И опять постучал Mopp — теперь с обиженным лицом.
Катлен засмеялась, посмотрела на часы, вынула зеркальце из сумки, облизала языком губы и, протянув руку к столику Морра, дважды ударила по нему пальцем.
— Сейчас? — спросил обрадованный Mopp шепотом и снял наушники.
— Подожди, скоро закончится,—улыбнулась она.
«... Мы понимаем, как трудно блюсти нейтралитет в этом стратегически важном районе земного шара. Наши острова весят очень немного, но они, как маленькие гирьки: если их положить на одну чашу весов, то баланс огромных гирь нарушится. Вот почему мы просим Совет Безопасности: пока не поздно, примите меры, остановите иностранную агрессию против нас».
Хольц поймал в видоискатель Стэннарда. Тот сидел в одним из кресел для прессы неподалеку от Морра и быстро писал что-то в блокноте, лежащем на откидном столике. Сзади него Гарри Максвелл ничего не записывал, только внимательно слушал.
...Желтое такси подъехало к большому дому на 88-й улице. Кларк расплатился и вошел в дверь, подле которой висела медная табличка «Д-р Фуллер». Он оказался в небольшой прихожей, которая заканчивалась коротенькой стойкой. За ней сидела медсестра в розовом накрахмаленном халатике, хрустящем, как конфетная обертка. И сама она была похожа на конфетку. Увидев Кларка, она положила трубку телефона, по которому разговаривала, поднялась со стула и улыбнулась.
— Здравствуйте, мистер Кларк, сейчас, посидите минутку.
Она показала на стул в небольшой приемной. Три человека, сидевшие там — мужчина и две женщины, — посмотрели на Кларка с почтительным любопытством. Даже рыжая пушистая собачка на руках одной из дам тоже, кажется его узнала.
Кларк улыбнулся для приличия, сел на стул и уткнулся в газету. Мимо розовой медсестры прошла еще одна хрустящая медсестра — в белом. Розовая дотронулась до нее рукой и показала и сторону Кларка. Белая восторженно расширила глаза.
Дети у дверей в зал Совета Безопасности уже с несколько охладевшим любопытством разглядывали людей, сидевших на разноцветных креслах. Выступал делегат, перед которым стояла табличка «Соединенные Штаты Америки».
«... Там, наверху, у входа в этот зал, я вижу детей, я хочу здесь перед ними во всеуслышание заявить: утверждения, будто Соединенные Штаты пытаются организовать интервенцию против Гранатовых островов, представляют собой грубейший вымысел. Соединенным Штатом меньше всего хотелось бы создавать напряженность в этой взрывоопасной части земного шара. Я торжественно заявляю это в присутствии детей мира.»
Кто-то из мальчишек дернул за косу девчонку, стоявшую впереди. Она обернулась и со счастливой улыбкой со всего размаху хлопнула другого мальчишку по голове сумкой с книгами.