— А я — слуга доктора Стайна, — объявил коротенький человечек. — Во мне пять футов два дюйма росту, и зовут меня Малыш, Джек-Малыш, краткости ради. А то еще Джонни-на-все-руки.
Кит пожал ему руку.
— Воспитывались на медвежатине? — осведомился Кит.
— Еще бы, — ответил Джек, — но сначала я питался молоком буйволов, насколько помню. Присаживайтесь и закусите. Хозяева еще дрыхнут.
Несмотря на то, что Кит уже позавтракал, он уселся под брезент и с большим удовольствием позавтракал вторично. Изнуренный тяжелым мно понедельным трудом, Кит приобрел волчий аппетит. Он мог есть что угодно, сколько угодно, и знать не знал, что такое несварение желудка. Малыш оказался болтливым, но пессимистически настроенным парнем. Он дал хозяевам очень нелестную характеристику и предсказывал экспедиции мрачное будущее. Томас Стэнли Спраг — подающий надежды горный инженер, сын миллионера. Доктор Адольф Стайн тоже сын богатого отца. По протекции своих отцов, оба получили субсидию от одного синдиката по эксплоатации Клондайка.
— Оба они — денежные мешки, — говорил Малыш. — Когда они высадились в Дайе, цена за переноску была семьдесят центов, а индейцев — ни одного. Там были настоящие рудокопы из Восточного Орегона, и им удалось подрядить индейцев по семьдесят центов за фунт. Индейцы Уже нагрузились — три тысячи фунтов поклажи в ремнях, — а тут явились Спраг и Стайн. Они предлагали индейцам восемьдесят центов, потом Девяносто, а когда дошло до доллара за фунт, индейцы бросили рудокопов и нанялись к Спрагу и Стайну. И вот Спраг и Стайн уже на озерах хотя это и обошлось им в три тысячи долларов, а орегонские рудокопы все еще сидят на дайском берегу. Теперь засели до будущего года!
Да, наши хозяева мастера сорить деньгами, на других людей им наплевать! Знаете, что они выкинули на озере Линдермана? Плотники как раз кончали лодку, которую они подрядились сколотить путешественникам из Сан-Франциско за шестьсот долларов, Спраг и Стайн отвалили плотникам тысячу, и плотники, не долго думая расторгли контракт. Лодка отличная, но каково тем молодцам из Сан-Франциско? Сели со свои багажом и ни с места. Застряли до будущего года.
Выпейте еще кофе, и поверьте мне на слово, что я ни за что не связался бы с таким народом если бы меня не тянуло в Клондайк! У них совести ни на грош! С мертвеца саван снимут если им понадобится! А что, вы подписали контракт?
— Нет.
— В таком случае, мне вас жаль, приятель. В здешних местах нет продовольствия, и они бросят вас на произвол судьбы, как только мы доберемся до Даусона. Зимою здесь будет голод.
— Но мы сговорились… — начал Кит.
— На словах! — оборвал Малыш. — А слова для них ничего не стоят, вы им одно, они вам другое. Ну, да ладно! Как вас зовут, приятель?
— Хват, — сказал Кит.
— Ну, Хват, закабалят они вас, с вашим словесным контрактом. Деньгами сорить умеют, а ни работать, ни встать во-время не в состоянии. Давно уже пора отправляться в дорогу, а они все еще дрыхнут! А мы за них работай! Теперь скоро заорут — подай им кофе — в кровать, заметьте, а ведь не маленькие. Вы умеете грести или править? Я ковбой И старатель, а на воде бывать не доводилось, да и хозяева наши ни бельмеса не смыслят. А вы?
— Где там, — сказал Кит. Новый порыв ветра осыпал его снегом, и он глубже залез под брезент. — Катался на лодке, когда был мальчишкой. Да мы с вами научимся.
Угол брезента приподняло ветром, и за шиворот Малышу насыпалась целая горсть снегу.
— Мы-то научимся, — сердито проворчал Малыш. — Еще бы. Тут и младенец научится. А только, держу пари, сегодня мы в путь не тронемся.
В восемь часов из палатки потребовали кофе, а: в девять хозяева встали с постелей.
— Эге! — сказал Спраг, краснощекий, упитанный молодой человек лет двадцати пяти. — Пора в дорогу, Малыш. Вы и… — он бросил вопросительный взгляд на Кита. — Я вчера не расслышал, как вас зовут.
— Хват.
— Так вот, Малыш и мистер Хват, я рекомендую вам заняться нагрузкой лодки.
— Просто Хват, без «мистера»! — Сказал Кит.