— Да, экселенц!.. Откуда СД знает о рациях? Пеленгаторы принадлежат нам, я сам читаю суточные сводки, и в них нет ни слова о перехвате.
— Что вы имеете в виду? 621-ю радиороту?
— И прочую технику Шустера.
— Капитан Шустер здесь ни при чем. Рации запеленгованы.
Кднарис умолкает, поглаживав таксу, рука в серой перчатке осторожно скользит вдоль шерсти, сопровождаемая легким треском. Бергеру становится грустно. В его неуютной жизни вот уже несколько лет нет места даже для собаки.
— Поезжайте в Кранц,— говорит Канарис и переносит руку со спины таксы на колено Бергера.— Приказ о новом сформировании штаба Рейнике в Париже придет не позднее завтрашнего вечера. К этому сроку вам надо знать все подробности, все детали, каждую мелочь...
— Да, экселенц!
— Прощайте, полковник Бергер! Хайль Гитлер!
В «хорьхе» молчаливый водитель возвращает Бергеру пистолет и, услышав короткое: «В Кранц!» — включает скорость.
За Леоном Бергер перелезает на заднее сиденье; укрывается пиджаком и старается задремать. Впереди длинная ночь, а ему по опыту известно, что ночью да еще в дороге редко удается придумать что-нибудь стоящее.
В Кранц они приезжают на заре, и Бергер, не дослушав рапорта начальника поста, торопится пройти в кабинет.
— Хорошо, капитан. Вам известно, зачем я здесь?
— Мне звонили из Берлина.
Кабинет — стеклянная будка на антресолях огромного зала. Прозрачный куб, позволяющий увидеть длинные ряды столов и операторов, приникших к аппаратуре. Головы склонены к таблицам; левые руки — на верньерах, в правых — карандаши.
Не предлагая начальнику поста присесть, Бергер листает бумаги. Их немного. Первая передача из Парижа перехвачена позавчера, и позавчера же, в 21.10, отмечено появление еще двух раций. Прием, известный Бергеру по делу «Эпок».
— Удалось расшифровать?
— Прошу прощения... Телеграммы очень коротки, и, позволю заметить, криптографам еще предстоит помучиться с ними.
— Понимаю.— говорит Бергер и с досадой захлопывает папку.— Подготовьте копии, я заберу их с собой.
Ничего существенного! Не установлен принцип шифрования. Ясно лишь, что новая группа работает по тому же методу, которым пользовались а свое время люди Леграна...
С копиями радиограмм Бергер спускается в зал. Начальник поста, отстав на полшага, следует за ним.
— Кто из операторов взял Париж?
— Ефрейтор Мильман. Стенд семнадцать.