– Нет, пока ничего не нужно… А вот возьмите рецепт – это инженеру лекарство… Раньше трёх часов дня листки не будут готовы. Занесу я сам. Вы к этому времени приготовьте лекарство. Возьмите деньги.
Мейчик порылся в ящике кассы и отсчитал несколько двугривенных.
– Ну, а теперь, уважаемый товарищ, – шутливо начал Ремнев, – давайте мне фунта два-три хлеба, да ещё чего-нибудь из съестного. Финансы мои иссякли…
Мейчик кивнул головой и молча отрезал большой кусок ситника. Прикинул его на весах. Отвесил также колбасы и всё это аккуратно завернул в бумагу.
Его тонкие, слабые и изящные, как у женщины, пальцы двигались плавно и уверенно. Он исполнял свою роль лавочника так просто и естественно, что можно было подумать, что человек этот с детства сроднился с прилавком.
– Спасибо… Так постарайтесь же оттиснуть возможно больше.
– Рахиль поможет набрать, я буду печатать…
Ремнев опять закутался в башлык.
– До свидания…
– Постойте! Значит, банкет завтра?
– Да, если только он вообще состоится. Наши возлагают большие надежды.
На нервном, выразительном лице Мейчика мелькнула страдальческая улыбка.
– Большие надежды! – покачал он головой. – Самообольщение и больше ничего. Не понимаю я этих банкетов. Все эти толки о «весне» кажутся мне странными, наивными и жалкими…
– Ну, ну, – добродушно рассмеялся Ремнев, – не волнуйтесь! Знаете поговорку: маленькая рыбка всегда лучше большого таракана. Банкет затевается грандиозный. Будет самый цвет интеллигенции. Начнутся речи. Тут-то мы и срежем этих буржуйчиков. Можно будет с большой выгодой использовать момент. Время самое подходящее… Нет, как хотите, а в воздухе действительно пахнет весной!
Мейчик пожал плечами.
– Хороша весна: на два аршина снегу! Впрочем, что с вами толковать, вы ведь неисправимый идеалист. Но что думают господа-комитетчики, не понимаю, положительно не понимаю! Без арестов дело не обойдётся. Работников и без этого мало, а они рискуют и этими немногими. Это безрассудно!
Ремнев сдержанно улыбнулся и покачал головой.
– Какой вы, однако, брюзга, Мейчик, – заметил он. – Во всём вы ухитряетесь видеть только дурную сторону. Это узко и, простите, даже глупо.
Худое, некрасивое лицо Ремнева слегка порозовело. Как и всегда, лишь только речь коснулась партийной тактики, он вышел из рамок сдержанности.
– Вы только подумайте, Мейчик: завтра наша местная группа сделает первое открытое выступление. Ведь это не то, что говорить в немногочисленной кучке избранных. Завтра мы попробуем вылезти из подполья. А уж это большой шаг вперёд!
Мейчик нетерпеливо махнул рукой и оборвал разговор.
– Ну, хорошо…