— Я вижу все это, — мечтательно проговорил он. — Толпа, репортеры, журналисты, идиотские речи…
— Оставь-ка рекламу, — сказал Эллери. — И давай факты, пожалуйста.
— Что бы ты сказал, — продолжал Лу тем же мечтательным тоном, — если бы «МГМ» ни с того, ни с сего стала бы снимать фильм из жизни Гарбо? А?
— Я бы сказал, что тебе следует прощать эту идею «МГМ».
— Нет-нет, ты не понял. И они, к тому же, будут снимать саму Гарбо в роли самой себя, а? Ее личную жизнь! — Лу торжествующе умолк. — Послушай, что это с тобой? Разве ты не представляешь себе: ее целомудренная девичья жизнь в Швеции, встреча с гением Стиллером, контракт со Стиллером в Голливуде — он берет с собой неуклюжую девочку, Голливуд покорен ею, а к Стиллеру охладевает. Стиллер отдает концы, любовь Джилберта, разбитое сердце, скрывающееся за невозмутимой маской — о Боже мой!
— Но согласится ли мисс Гарбо? — поинтересовался Эллери.
— Или предположим, — продолжал Лу, игнорируя его замечание, — что «Парамаунт» берет Джона, Лайонела и Этель, и связывает их вместе в фильме про их частную жизнь?
— Что-то в этом было бы, — нерешительно проговорил Эллери.
Лу вскочил на ноги.
— Знаешь, что я имею в виду? Так вот: у меня есть история из реальной жизни, которая переплюнет эти на целую милю! Знаешь, чьи биографии мы возьмем? Это будут самые грандиозные, ошеломляющие, величайшие биографии в истории американского театра! Драматические гении, эксцентрики сцены, постоянно враждующие между собой, — первые имена в Голливуде!
— Мне кажется, — нахмурился Эллери, — ты имеешь в виду Ройлов и Стьюартов?
— А кого же еще, во имя Всевышнего? — простонал Лу. — Ты понял замысел? С одной стороны Джек Ройл и его малыш Тай, с другой — Блайт Стьюарт и ее дочурка Бонни. Старое поколение и новое. Истинный цирк с четырьмя аренами!
И, переполненный энтузиазмом, он выскочил из комнаты, вернувшись через мгновение из кабинета Бутчера с недопитой бутылкой в руке.
Эллери задумчиво пососал нижнюю губу. Идея была неплоха, ничего не скажешь. В жизни Ройлов и Стьюартов хватило бы драматических моментов на целых два полнометражных фильма, да еще осталось бы на первоклассную пьесу для бродвейских театров.
Перед войной, когда Джон Ройл и Блайт Стьюарт господствовали на нью-йоркской сцене, их бурные любовные отношения давали обильную пищу для романтических сплетен в Мэйфере и Тэнктауне. Они напоминали ухаживания двух диких лесных кошек. Они терзали и преследовали друг друга от Таймс-Сквера до Сан-Франциско и обратно, оставляя за собой след из блестящих спектаклей и распухших от полных аншлагов театральных касс. Но никто не сомневался, нег смотря на их постоянные стычки, что в конце концов они остепенятся, поженятся и займутся важными заботами по созданию и увеличению царственного семейства.
Ко всеобщему удивлению, однако, пылкие и неистовые страсти их романа ни к чему подобному не привели. Что-то случилось: репортеры скандальной хроники с тех пор и по сей день стерли себе носы до крови, пытаясь разнюхать, что именно. Но какова бы ни была причина, она разрушила их любовь, и дело закончилось слезами, рыданиями, взаимными упреками, перебранкой и горькими проявлениями ничем не прикрытой вражды, так что весь континент гудел, точно растревоженный улей.
Немедленно после débâcle каждый из них тут же связал себя узами Гименея с посторонними и даже, пожалуй, случайными претендентами на их руку и сердце. Джек Ройл прижал к своей мужественной груди дородную дебютантку из Оклахомы, явившуюся в Нью-Йорк, чтобы подарить театру новую Элеонору Дузе. Вместо этого она подарила Ройлу сына, а еще через месяц публично отхлестала супруга хлыстом по причине неизвестной, но легко вообразимой, после чего вскоре скончалась, упав с лошади и сломав себе шею.
Блайт Стьюарт сбежала со своим рекламным агентом, который стал отцом ее дочурки Бонни, украл и заложил в ломбард ее жемчужное колье, подаренное ей в свое время Джеком, сбежал в Европу как военный корреспондент, и умер в парижском бистро от перепоя.
Когда на горизонте забрезжила звезда Голливуда, вражда между Ройлом и Стьюарт достигла своей кульминации, хоть причина ее была уже давно забыта и поддерживалась лишь благодаря пылкому темпераменту враждующих сторон. Впоследствии неприязненные отношения перешли и к их потомкам, так что вражда между Бонни Стьюарт, ставшей уже довольно известной экранной инженю, и Тайлером Ройлом, ведущим молодым актером «Магны», разгорелась с не меньшей силой, чем между их родителями.
Ненависть и нетерпимость друг к другу свирепствовала от Уилшира до Голливудских бульваров. Поговаривали, будто старик Зигмунд, заключивший контракт с Джеком и Блайт, скончался не от кровоизлияния в мозг, а от нервного расстройства в результате безуспешных попыток сохранить мир на территории «Магны»; и несколько преждевременно появившихся седых волос на затылке Жака Бутчера приписывались подобным же бесплодным усилиям в отношении их достойных отпрысков. Один студийный остряк утверждал, будто Чудо-мальчик даже сделал предложение Бонни Стьюарт в качестве последнего отчаянного средства, основываясь на теории, что любовь иногда творит чудеса.
— Бывает и так, — вслух произнес Эллери. — Бутч и Бонни помолвлены, верно?
— Это все, что ты можешь сказать о моей идее, во имя всех святых? — прорычал Лу, размахивая бутылкой.