Заседание в Союзе — последнее. Приемная комиссия. Грязновато все как-то.
6/II.
10°. Сумрачно. Читаю «Секретарь обкома»{554}. По-моему, это памфлет на наше советское мещанство. Прогулка. Фильм «Мой дядя»{555}.
Снег. Уф! И тоска же от «Секр[етаря] обкома».
7. [II].
Изредка выглядывает солнце. 4–5° мороза. Гулял и писал для «Вулкана». Окончил чтение «Секретарь обкома». Очень поучительно указывающий на унылый уровень жизни нашего искусства и общества.
8. [II].
У П. Капицы — вечер — ужин. Какой-то груз[инский] академик — чернобровый, с седенькой бородкой, безм[ятежным], но улыб[ающимся] лицом. Рассказ П[етра] Л[еонидовича] о том, как лечат знам[енитого] физика Ландау{556} на столе лаборат[орном].
9. [II].
По всей Москве, сверху донизу толки о болезни Н. С.{557}, чепуха, наверное! Человек в отпуске, ну и болтают. Приглашение прочесть «Дело Эльсберга»{558}, которое будет разбираться на Президиуме. Прочел. Отвратительно. А, обобщая: «Чье дите?».
Голова болит.
10. [II].
Сидел дома и что-то чертил в «Очерки для Индии». Сумрачно. Февраль, особенно вторая половина, обычно солнечная, а тут — нет. Вечером — переполох с дочерью Маши, к ним ездил Кома.
11. [II].
Ездили в Переделкино и собирали подписи к петиции — против закрытия из-за «[нрзб.] Литература». Обедали у Кавериных. Вечер прелестный, но солнца по-прежнему нет.
12. [II].
Я продолжаю календарь погоды. Легкая метель, сумрачно. Заседание Комиссии по увек[овечению] памяти Ауэзова. Комиссия — говорили о гонениях на Мухтара и вот музей в его доме.
13. 14. [II].
Погода все еще сумрачная, шел снег, но недолго. Писал заметки к «Генералиссимусу». Ходили сниматься для Японии и ловили по телефону тщетно Лисичевского, директора «СП», чтобы достать денег.
Унизительно и гнусно!
Отвратительно вдобавок и то, что «СП» ставит на обсуждение Правления новые мои рассказы. Старые можно, а новые — сомнительно. Отвратительно, утомительно, и, если есть у меня талант, подло! Я устал.
15, 16. [II].