[1957 год без даты]{526}.
Старушка прививала оспу в ногу, чтоб не попортить руки.
Н., сильно пострадавшая при Сталине (у нее арестовывали мужа, долго сидела сестра в лагерях), сердитая на врачей, крикнула:
— Жаль, нет Сталина! Он их всех бы перестрелял.
Ученый Ефимов от волнения привил оспу два раза и теперь лежит с распухшей рукой, боясь умереть.
Ек. П. Пешкова привилась первой, объяснив:
— Как же? Ведь идут чеховские дни. Я последняя, кто видел живого Чехова.
Она присутствует на каждом чеховском заседании. Ей 87 лет.
Позвонил Пастернак. Ему сказали, что мы больны. Он сказал:
— Я очень, очень рад, что вы здоровы. Но на приглашение прийти, он увильнул.
Звонил, плача, Шкловский:
— Я рад, что они здоровы. В. и Г. очень хорошие люди.
Кому-то сказали:
— А ты не езжай на этом номере, есть другой, который не идет мимо Боткинской.
— Да, я же на автобусе!
1. I.1958 г[ода].
Новый год у Капиц. Фокусы его детей, приз за лучшее вино, Капица долго читал скучную «викторину», которую сам сочинил; затем, устав, ушел спать, а мы ждали шофера на машине министра. Шофер приехал, но, оказывается, жена из ревности (они разведенные) пожаловалась, что он отвозил нас на машине! Две недели до того стояла слякоть, а тут подморозило и стало хорошо — ночь была дивная. — Читал днем Потанина и думал над романом «Внутри шаманского круга»{527}. А почему эпос где-то должен был складывать[ся] и расходить[ся] кругами? Он мог возникнуть всюду.
2. I.1958 г[ода].
Обед у Пастернака с Фединым{528}, который, даже выпив водки, не сошел с трибуны председателя, до которой добрался с таким трудом. Он ждал, что Пастернак будет раскаиваться в «Д-р [Доктор] Живаго», а тот сказал:
— Прошлый год был для меня счастливым из-за свершенной мной ошибки. Я желаю тебе, Всеволод, и тебе, Костя, того же счастья.
А руки у обоих, особенно у Федина, страшные — кровь напряжена, надула жилы, и вот-вот кажется, хлынет и пойдет в сторону. — Оказ[ывается] картины своего отца он [Пастернак] положил на мою дачу, а она сгорела.
3. I.1958 года.