Узкий побеленный коридор, потертый паркет, обшарпанные двери. Весь шик и блеск, воплощение которых огромный зал, здесь, за кулисами, пропали. Может, то же самое случится и с пианисткой?
Надежда умирает последней, но умирает. А Наталья все такая же эффектная.
— Поздравляю, все было великолепно! — Павел приобнял ее и поцеловал в щеку.
Женщина улыбалась, была возбуждена и заполняла собой все пространство вокруг. Завораживала даже вне сцены.
— Ты пришел, Паша! Как мило, — ее взгляд скользнул на спутницу, задержался на сплетенных пальцах, а улыбка стала шире. — И даже не один!
Маша вздохнула. Моцарт, Моцарт… думай о нем, а не о ней с Павлом. Пашей.
— Здравствуйте, ваше исполнение… это было незабываемо, спасибо, — получилось искренне, ведь и в самом деле играла Наталья восхитительно. Маша надеялась, что ее взгляд выразительнее слов.
— Натал, это Маша. Маша, Наталья знакомьтесь.
Маша пожала протянутую ладонь. На удивление сильную, с длинными пальцами и сухими мозолями у совсем коротких ногтей. Взглянула искоса на Павла. Он представил ее просто по имени. Не — моя девушка Маша, ни даже — подруга. Просто Маша.
В растрепанных чувствах, неуверенная, она встретилась с цепким понимающим взглядом Натальи.
— Очень приятно, — промямлила «просто Маша».
— Взаимно. Спасибо, что пришли. Вы остаетесь на второе отделение или, может, со мной, расслабляться? — непонятно усмехнулась Наталья.
— Нет, не в этот раз. И мы, скорее всего, тоже пойдем уже. Да, Маш?
Весело и быстро, однако.
— Куда? Мы не будем дальше слушать?
В ответ только короткое пожатие плеч.
— Ну, раз вам не надо спешить в зал, то пусть Маша поможет мне с платьем. Его невозможно снять в одиночку, хм. А ты можешь подождать за дверью, Паша.
Наталья весело рассмеялась и повернулась к креслам, где лежали ее вещи, лукаво поглядывая то на Машу, то на Павла.
Мужчина неопределенно хмыкнул и посмотрел на Наталью. Как показалось Маше, с предостережением. Незаметно пожал ее ладонь и шепнул, что будет ждать в гардеробе. Все это показалось странным. Как будто Наталья специально хотела остаться наедине. Как выяснилось спустя минуту, правильно показалось.
— Ну, что застыла? Не съем я тебя. Иди, помоги мне, пожалуйста, молнию расстегнуть.
Маша подошла, лихорадочно ища тему для разговора, и стала расстегивать длинную скрытую молнию на спине. Платье из тяжелого шелка. Такое гладкое, струящееся, алое. Не платье, а мечта. Сделать ей еще один комплимент? Музыканты вроде их лю…
— В его жизни была и будет всегда только одна женщина. Музыка. А самый главный человек в его жизни, он сам, — не поворачиваясь лицом к собеседнице, произнесла Наталья.