Снова замолчали. Такие похожие и несчастные. Упрямые, эгоистичные, талантливые, жестокие, слепые и глухие к людям. С абсолютным слухом оба.
— Что мне делать Натал? Я не знаю.
— Просить прощения, болван. Молить о нем. Добиваться всеми возможными и невозможными способами.
Для начала надо было хотя бы ее найти. В той гостинице, куда Павел весь предыдущий месяц ее отвозил, она больше не жила. В вестибюле, у стойки с ключами от номеров, под равнодушным взглядом портье, он вдруг понял, что не знает ни где на самом деле Маша живет, ни местная ли она вообще. Павел осознал себя еще тупее, чем до этого. Кто так гордился всегда своей предусмотрительностью и умением просчитывать ситуацию?
Обзвонил все гостиницы в городе на предмет проживания в них Марии Тихоновой. Связался с этим ее редактором, Вениямином Васильевичем. Он понятия не имел, где именно проживает на данный момент его переводчица. На очереди были общежития. Павел не хотел думать, что будет делать, если и там Маши не окажется.
Но в одном из них, находящемся на окраине города, спустя неделю он ее нашел. Он сначала не поверил женскому голосу в телефонной трубке, который спокойно сообщил, что да, есть такая Маша, недавно заселилась. Павел вдохнул глубоко и выдохнул, с громким свистом, так что женщина на том конце провода отстранила трубку от уха.
Он испытывал невероятное облегчение от того, что теперь знал, где она. Нашел. На это ушла неделя. А неделя это очень много времени. На самом деле много, все что угодно могло произойти за неделю. Пока искал как одержимый, ни на минуту не переставая думать о своей Маше, испытывал в дополнение ко всем остальным не очень приятным чувствам, еще и страх. Боялся, что не найдет ее, или что будет поздно.
Еще отменил концерты в Японии, что в случае с Павлом равнозначно землетрясению, урагану или обнаружению рака в последней стадии. Упаси Боже, конечно. И то, не гарантия, что он не поехал бы играть. Никогда не отменял концертов, тем более таких перспективных. Никогда прежде. А сейчас отменил все из-за Маши. Вернее, ради нее. Просто не мог уехать, не мог заниматься, играть, ничего не мог, пока не найдет и не вернет ее.
Маша проснулась и не смогла пошевелиться. Раскинуть руки и потянуться мешал непонятный предмет за спиной. Замерла и прислушалась к своему телу.
Тепло. На талии что-то тяжелое, ноги придавлены к постели. Со сна Маша совсем не соображала, плюс нос заложен, и глаза не желали разлипаться. Но это-то как раз и не удивляло, за неделю рыданий на ночь, просыпаться в не наилучшей форме она уже привыкла.
Тут почувствовала мягкие касания к животу. Это что, кто-то ее гладит? Уверенные прикосновения широкой ладонью. Она узнала бы эти руки и находясь в коме.
Павел. Видимо, он счел возможным остаться на ночь. И не спрашивая ее мнения, остался. И сейчас прижимал Машу своим не маленьким телом к кровати и гладил ее живот под майкой.
Она лежала, боясь шелохнуться. Все ощущения и волнения вновь накатили, накрыли с головой, паника пробиралась в сонный мозг. Бедное измученное слабое тело грелось о Павла, и было счастливо от этого. Нирвана. Сознание же переполняла горечь и возмущение.
Маша не хотела спать при нем! С ним! Когда человек спит, он полностью беззащитен. А тот, кто бодрствует рядом со спящим, имеет над ним ничем не ограниченную власть. Маша не боялась за свое тело, но то, что провалилась в сон рядом с ним, хотя до этого неделю не могла нормально спать… Это говорит о многом. О его власти над ее душой, которую он уже поранил, и очень сильно.
Рука перестала гладить и замерла, прижавшись всей поверхностью к чувствительной коже живота.
— Проснулась? — Услышала и почувствовала у уха тихий низкий голос, снова вызвавший дрожь по всему телу. Сколько можно дрожать уже!? Его интонации были скорее утвердительными, чем вопросительными.
Сильные руки повернули девушку на спину, и теплое дыхание коснулось ее лица. Глаза она так и не открыла. Не только потому, что хотела оттянуть наступление реальности. Не только из-за боязни и трусости. В основном, как глупо это ни звучит, потому, что прекрасно осознавала, как выглядит на утро после плача. Было страшно, неловко, воспоминания о его вчерашнем признании, пережитой боли… Все смешалось и казалось, что не соображающая голова вот-вот взорвется от всех этих мыслей и чувств. Вдобавок еще и конфликт тела с разумом.
Мягкие губы коснулись век и ресниц, еле ощутимо прошлись по щеке и замерли на уголке губ. Маша все так же не могла заставить себя пошевелиться.
— Я знаю, ты проснулась, не притворяйся, маленькая.
Хочет общения с ней такой? Ладно, видно, раньше Маша слишком боялась разочаровать Пашу, не соответствовать. Старалась выглядеть самой красивой. Наверно, пора менять себя и свое отношение. Менять правила.
Девушка решительно открыла глаза и угрюмо посмотрела в лицо мужчине, застывшему в нескольких сантиметрах от нее.
Маша действительно не рада видеть его рядом, проснувшись. Это Павел понял сразу. Стало больно, но он не позволил себе отступать. Он вернет ее себе, добьется того, что имел раньше. Доверия и счастья, просто от возможности быть рядом друг с другом.