Перед этим прошла краткая дискуссия о том, следует ли разбудить президента. В конце концов это сочли необязательным, поскольку ответственные работники Белого дома обладали всеми необходимыми полномочиями.
В назначенный час один за другим прибыли высшие чины. Дэвид Уайз приехал в смокинге - он еще успел побывать на приеме в пакистанском посольстве.
Пятеро чиновников немедленно принялись за работу. Совещание было недолгим и сопровождалось звонками в различные государственные службы. Сыскная машина была запущена и работала без перебоев, движимая мощными рычагами ФБР и ЦРУ.
Собравшиеся коротко обсудили средства и методы, которые предстояло применить в том случае, если дело примет нежелательный оборот. Все единогласно решили поручить операцию таким сотрудникам, которых - при всей их эффективности - не жаль было бы впоследствии ликвидировать.
Эта история не должна была оставить следов. Она вообще не должна была произойти.
Дэвид Уайз покинул зал первым. Он сел в свой черный "олдсмобиль" и велел водителю ехать к мемориалу Линкольна, где располагался его секретный кабинет. Из окна кабинета был виден фонтан у Белого дома; табличка на двери отсутствовала. Фактически этот кабинет являлся сердцем всего отдела планирования. В смежной комнате - просторной и со звукоизоляцией - стояло два десятка шифрованных телетайпов, связанных с крупнейшими зарубежными "филиалами" ЦРУ.
Положив трубку на рычаг, Дэвид Либелер убрал с дивана постель и осколки стекла, закрыл сейф и распахнул окно. Дом спал; светились окна только его квартиры.
Обмотав голову полотенцем, он сел за стол в соседней комнате и начал что-то писать.
Спустя полчаса зазвонил телефон. Либелер услышал бесстрастный голос Дэвида Уайза:
- Мы нашли Джерри. В подвале вашего дома. Убит тремя выстрелами: работал профессионал. Все оказалось гораздо серьезнее, чем вы предполагали.
- Я вам ничем не могу быть полезен? - робко спросил Либелер.
- Нет. Просто держите язык за зубами.
Уайз повесил трубку.
Подавленный, Либелер опустил голову, затем вновь сел за стол, закончил письмо, заклеил конверт и положил его на видное место - рядом с фотографией своей жены.
Уайз прав: он, Либелер, стал теперь совершенно бесполезен: слишком уж велика его вина.
Он выдвинул левый верхний ящик стола и вынул оттуда красивый никелированный револьвер кольт-5, который привез прошлой зимой из Мексики.
Минуту поколебавшись, он выстрелил себе в рот, направив ствол вверх, и с раздробленным черепом опрокинулся на спину.
Глава 3
Разглядывая Маризу Платтнер, Серж Голдман исходил слюной, как подопытная собака академика Павлова. Среди женщин ее профессии не часто попадались такие, как она - одновременно и красивые, и сговорчивые. Тем более что сам папаша Голдман немногое мог предложить: девяносто два килограмма рыхлого мяса, втиснутого в подержанный костюм плейбоя, расплывшееся бородавчатое лицо и огромный лысый череп. Последняя деталь его особенно смущала. Однажды в баре какой-то мужчина схватил его за грудки и начал трясти: Серж слишком откровенно смотрел на ноги его спутницы. А потом мужчина с отвращением сказал:
- Когда тебя трясешь, у тебя в башке булькает, как в унитазе. С тех пор Серж Голдман старался не делать резких движении головой.
С Маризой Платтнер все пошло как по маслу: он снял ее в ирландском баре "Дж. П. Кларкс" на Третьей авеню. Купив ей бифштекс "Лондон бройл" за два доллара семьдесят пять центов, он сразу приобрел в ее лице новую подругу. Несмотря на купленную в кредит норковую шубку, Мариза сидела без гроша. Приехав из Чикаго, где она исполняла стриптиз, Мариза собиралась стать здесь, в Нью-Йорке, певицей или актрисой.
- Пожалуй, я могу вам помочь, - проворковал Голдман на своем неважном английском. - Я как раз снимаю фильм...