— Да вот дочка моя просила, у самой времени нет: с телятами она возится, целый день занята, — охотно пояснила женщина.
— А моя мать работает на куриной ферме, — старательно поддерживал разговор Вазир.
— Что ж, куры-то ее несутся?
— Еще как! Одна другую перегоняет! Так и катят, даже не успеваем собирать! — хвастал Вазир.
— Ишь ты! — удивилась женщина.
Она оказалась очень разговорчивой, и, по мере тою как беседа все более оживлялась, женщина совсем разоткровенничалась и начала перечислять все, что она когда-либо в своей жизни делала: и вязала шали, и складывала печи, и шила платья, и катала валенки, и в театре играла, а когда была молодая, так на сабантуе наравне с джигитами участвовала в состязаниях как наездница… И такой отчаянной, бедовой девушкой она была! Вазир только удивлялся да задавал вопросы, изо всех сил поддерживая интересную беседу.
Когда Якуп и Айдар вошли в палату, Габдулла лежал на своей кровати и от нечего делать считал на потолке мух. Увидев товарищей, он вздрогнул от неожиданности и протер глаза. Те тоже немного растерялись и, как вошли, так и застыли у дверей, точно вкопанные.
— Пришли, что ли? — спросил Габдулла, не найдя других слов.
— Пришли. А ты уже выздоровел?
— Выздоровел.
— И рука не болит?
— Уже нет.
Мальчики по очереди поздоровались с больным.
— Здравствуй, Габдулла.
— Здравствуйте.
— А почему Вазир не пришел? — пожимая им руки, спросил Габдулла.
— Пришел, но его не впустили. Остался во дворе.
— Мы тебе привезли гостинцы. Пастила от Вазира, — передавая Габдулле узелок, сказал Айдар.
— За гостинцы спасибо, да никакая еда не идет в горло. Хочется домой. Здорова ли моя бабушка? А как рыбы? Живы ли они?
— Еще как живы! Плещутся вовсю! Когда тебя отпустят?
— Говорят, еще через десять дней. Через неделю снимут глину.
— Ого-го!