- Хорошо. Вы как ее переносите?
- Неплохо.
- Славно, - сказал компьютер. - Я читал, многие боятся. Сам я этих чувств не испытываю. Кстати, как вам нравится выражение «испытатель чувств»? Тот, кто испытывает разные чувства. В этом смысле каждый из нас испытатель…
Из-под Двинского выдернули кресло. Он падал на пол. Но падение затянулось, и Двинский разумом осознал, что кресло на месте, он все еще к нему привязан. Ничто никуда не падало. Невесомость.
- Вероятно, это забавно, - сказал компьютер. - Я читал, что из-под тебя будто выдергивают кресло. Но это быстро кончается, если ты тренирован.
В свое время Двинский тренировался достаточно. Он надавил кнопку на подлокотнике; ремни, скользнув, исчезли. Двинский придерживал кресло, чтобы оно никуда не уплыло. Да, непривычно.
- Никакого комфорта, ведь правда? - сказал компьютер. - Обедать, к сожалению, рано. Что будете пить? Есть чай, кофе, разные соки…
- Я бы предпочел кофе, - сказал Двинский.
- Правильно. Когда я был человеком, - сказал компьютер, - я тоже предпочитал кофе.
Шли вторые сутки полета. Двинский, разговорившийся было с компьютером, теперь избегал бесед. Последняя фраза его обескуражила. «Когда я был человеком». Шутка конструкторов? Нет. Что-то жуткое было в словах компьютера, будто на Двинского повеяло холодом из чужого, скрытого прошлого. «Когда я был человеком…»
Вечером компьютер сказал:
- Вы зря стесняетесь. Не думайте, что меня можно обидеть. Не думайте, что я о чем-то жалею. Все считают, что я лишь потерял. Потерял что-то большое, а приобрел немногое. Наоборот. Я почти ничего не потерял, а приобрел очень много. Мозг, очищенный от эмоций, чистое мышление без примеси унижающих человека страстей… Спрашивайте, я отвечу на ваши вопросы.
Он умолк. Двинский тоже молчал. Он уже понял: его спутник киборг - кибернетический организм, человек, сращенный с машиной. Такие уже сто лет разгуливали по страницам романов. Но что они есть в действительности. Двинский не слышал.
- Собственно, я киборг, - продолжал невидимый собеседник. - Знакомое слово?
- Да.
- Но вы не знали, что оно произносится с ударением на «и». Наверняка ударяли на «борг».
- Да, - сказал Двинский.
Вот она, человеческая трагедия. Теперь ему важно одно: правильно расставить ударения.
Впрочем, зачем трагедия? Если человек на это пошел, то добровольно. Как он сам признает, его положение ему нравится.
- С Европы меня высадят на Юпитер, - продолжал невидимый собеседник. - Представляете? Разве это не чудо? Я буду работать там, где побывали только роботы. Под вечно бушующей атмосферой, на дне океана газов. Один во веки веков. Это прекрасно, ведь правда?
Двинский молчал.
- Для вас, наверное, все равно, что я, что робот, - сказал его собеседник. - Вы в чем-то правы. Все правы. Только не думайте, что я об этом мечтал, что добровольно пошел на это. У нас впереди много времени, и вы все узнаете, если захотите слушать.