Я пробормотал что-то о том, как в ситуациях подобного рода нужны молодые люди с воображением.
— Молодые люди с воображением не обязательно должны быть советниками, — заметила она, посмотрев на меня.
Может быть, как я уже говорил, Салли и не очень разбирается в логике, но она знает, как можно ободрить человека. Я бы ободрился еще больше, если бы мое воображение действительно подсказало мне какой-нибудь выход из положения.
На следующий день кривая общественного возмущения вновь подскочила вверх. Причиной были события, произошедшие накануне во время вечерней службы в церкви Всех Святых. В тот момент, когда викарий, поднявшись на амвон уже открыл рот, чтобы начать свою короткую проповедь, через северную стену церкви вплыла платформа с надписью:
А что если один из этих мальчиков — ваш пра-прадедушка?
Вы получите ответ на этот вопрос за 1 фунт стерлингов
— и остановилась прямо против аналоя.
Несколько мгновений викарий молча смотрел на нее, потом изо всей силы трахнул кулаком по пюпитру.
— Это невыносимо, — загремел он. — Мы не начнем, пока этот предмет не удалится прочь отсюда.
Он замолчал, продолжая грозно глядеть на платформу. Его паства последовала его примеру.
Туристы же на платформе с видимым нетерпением ожидали начала представления. Видя, что начало затягивается, они извлекли напитки и фрукты, чтобы как-то убить время. Викарий продолжал молчать, сверля их все тем же грозным взглядом. Пассажирам платформы стало надоедать бесконечное ожидание. Молодые люди начали щекотать девиц, девицы в ответ взвизгивали. Некоторые из них стали доказывать что-то человеку, находившемуся на переднем конце платформы. Через некоторое время он кивнул головой, платформа двинулась с места и исчезла сквозь южную стену.
Это было первое очко в нашу пользу. Викарий вытер пот со лба, откашлялся и экспромтом произнес лучшую проповедь в своей жизни на тему «Города в долине».
Однако, сколь ни влиятельны были фигуры, чье возмущение становилось все громче и громче, дело с места не сдвигалось. Возникало, правда, немало различных планов. Один из них принадлежал Джимми и заключался в использовании либо ультравысоких, либо инфранизких частот, которые якобы должны будут нарушить передачу изображения «туристов». Возможно, в конце концов и удалось бы разработать и осуществить такого рода операцию, но нам требовалась немедленная помощь. Чертовски трудно найти какое-нибудь средство борьбы с тем, что фактически является всего лишь стереопортретом, когда не имеешь никакого способа нарушить систему его передачи. Механизм всего происходящего находится не там, где мы сталкиваемся с результатом его работы, а в каких-то неведомых сферах. Попробуй-ка туда добраться! То, что мы видим, в действительности не может ни чувствовать, ни есть, ни дышать, ни спать… И когда я стал соображать, а что же оно может делать, меня вдруг осенило. Это было так просто, что я чуть не вскрикнул. Схватив шляпу, я бросился в мэрию.
К этому времени ежедневный поток недовольных, угрожающих граждан и упорствующих прожектеров заставил Городской совет весьма подозрительно относиться к посетителям, но мне кое-как удалось добраться до человека, который заинтересовался моим проектом, хотя и не без некоторой доли сомнения.
— Вряд ли это кому-нибудь понравится, — заметил он.
— И пусть не нравится. Все равно хуже нам не будет. А кроме того от этого выиграет местная коммерция, — сказал я.
Эта деталь ему явно пришлась по душе. Я продолжал настаивать.
— В конце концов, у мэра несколько ресторанов, а уж владельцы пивных и закусочных будут просто в восторге.
— Тут вы, пожалуй, действительно правы, — признал он. — Хорошо, мы предложим им ваш план. Пойдемте.
Три последующих дня мы разрабатывали детали этого плана. На четвертый перешли к действиям. На рассвете на все шоссе, ведущие в Уэстуич, были высланы группы людей, которые установили заграждения, отмечающие границы города. Рядом они выставили большие белые щиты с красными надписями:
Уэстуич — город, который смотрит в будущее.
Приезжайте, и вы увидите сами!