Вы можете обвинить его хоть в отправлении естественных потребностей в публичном месте. Или можете взять к себе на работу. Мне все равно. Я привел его только затем, чтобы получить доказательства, что вы действуете заодно с ними. Я хотел увидеть, как вы отреагируете. Хотя, честно говоря, я знал, как вы поступите, и очень огорчен тем, что вы не обманули моих надежд.
– Может, я действительно не энциклопедист, – с достоинством ответил Макдональд, – но я и не законченный идиот. Сначала я думал, что вы – один из них или у вас те же цели. Но теперь вижу, что это не так. Вы работаете на правительство.
– Да, я что‑то вроде государственного чиновника. А там, на «Огненном кресте», – мой непосредственный начальник. Мне очень хотелось бы вас с ним познакомить.
– Я не собираюсь выполнять приказы вашего начальника.
– Как хотите.
Я отошел на несколько метров, потом внезапно обернулся и сказал:
– Что касается ваших сыновей, сержант Макдональд. Мне говорили, что они недавно погибли в горах…
– Что с ними?
– Мне будет искренне жаль сказать им когда‑нибудь, что их отец отказался и пальцем пошевельнуть, чтобы спасти их жизни.
Он окаменел и смолк. Он не сопротивлялся, когда я, мягко взяв его за плечо, увлек за собой и привел на «Огненный крест».
Честно говоря, мне уже порядком надоели сладенькое выражение лица и сюсюкающие интонации деда Артура, поэтому, когда он встретил приведенного мною Макдональда испепеляющим взглядом василиска, я даже немного успокоился. Дед был все еще в форме. Блестящий монокль еще более усиливал эффект. Бедняга сержант был навылет пробит этим лазерным лучом и теперь неподвижно стоял по стойке «смирно».
– Итак, вы совершили ошибку, сержант, – проговорил дед Артур тихим и монотонным голосом – самой жуткой из имевшихся в его ассортимент интонаций. – Ваше поведение равносильно признанию вины. Мой коллега Кэлверт сошел на берег со связанным пленником, но веревки хватило бы, чтобы повесить вас обоих. И вы, сержант, вцепились в эту веревку обеими руками. Это получилось ловко, Макдональд, но не с вашей стороны. Вам не стоило сразу бежать докладывать обо всем вашим друзьям.
– Какие они мне друзья… – с горечью произнес Макдональд.
– Я расскажу вам о мистере Кэлверте – до сих пор вы знали его под псевдонимом Петерсен – столько, сколько сочту нужным. Если хотя бы слово из сказанного мною станет известно кому‑то, кроме нас троих, вы потеряете работу, а одновременно и пенсию, и надежду снова поступить на службу, во всяком случае в Великобритании… Естественно, после того как отсидите строк за разглашение государственной тайны. И я лично буду редактировать обвинительный акт. – Он на секунду прервался, чтобы увенчать этот шедевр красноречия почти ласковым: «Вы хорошо меня поняли, сержант?»
– Да, я понял, – ответил Макдональд усталым голосом.
Дед Артур кое‑что рассказал ему, хотя не столько поделился информацией, сколько напустил еще больше тумана, при этом не забывая завинчивать гайки на решетках в будущей камере бывшего полицейского.
Закончил он необычайно эффектно: сменив гнев на милость, выразил уверенность в лояльности сержанта и его готовности сотрудничать с нами.
– Господин Кэлверт переоценивает мою роль в этом деле, – попытался Макдональд приподнять свое втоптанное в грязь достоинство.
– Черт подери! – не выдержал я. – Вы знали, что таможенники были липовые. Вы знали, что у них не было фотокопировального аппарата. Вы знали, что их единственная цель – найти и уничтожить наш или, вернее, наши передатчики. Вы знали также, что эти так называемые таможенники не высадились на берегу, а спокойно перебрались на «Шангри‑Ла».