— Канюки-разбойники слепые?
— Видеть не видят, но учуять могут, — прошептал Эллиот. — Они чувствуют запах страха.
Мы распластались на животах. Я зарылся лицом в траву. И затаил дыхание, слыша, как гигантские твари снова пикируют на нас.
— Ох-х-х-х-х! — не удержался я, почувствовав, как острющие когти полоснули меня по спине, распоров рубашку. Боль пронзила все тело. Я чуть не свернулся в клубок.
— Ни с места, — предостерег Эллиот. Я почувствовал на плече его руку. — Они нас пока не учуяли. Если учуют…
Он не договорил. Птицы снова устремились вниз. Я уткнулся лицом в землю и задержал дыхание. Каждый мускул в моем теле был напряжен.
Очередной порыв ветра обдал меня — птицы пронеслись на волоске от нас. Это заняло всего секунду или две — но казалось, что прошли часы. Оцепенев в страхе, я даже не шелохнулся. На мгновение я ощутил поднятый их крыльями ветер, а после воцарилась тишина.
Спустя некоторое время я медленно, осторожно приподнял голову. Да! Канюки-разбойники улетели восвояси.
Я поднялся на ноги, но они так тряслись, что я с трудом сохранял равновесие.
— Фу-у, пронесло… — выдохнул я.
Эллиот кивнул. Глаза у него до сих пор были круглые от страха.
— Должно быть, они услышали нас, когда мы угодили в пруд. Опасные птички. Когти у них смертоносные. Кроме шуток.
— Хочешь сказать, они бы растерзали нас? — спросил я.
— Сперва растерзали бы, потом сожрали, — ответил Эллиот. — Они плотоядные.
Я содрогнулся.
— Погнали-ка отсюда. Не по душе мне здесь.
Эллиот направился к своему велосипеду:
— Не так уж плохо, если держаться начеку.
— Держаться начеку? — воскликнул я. — Как прикажешь держаться начеку, когда рыбы штаны гложут, а птицы норовят на куски разодрать?!
Он не ответил. Молча подобрал свой велосипед и залез на него.
— Я попал, — пробормотал я. — Мало того, что дома набедокурил, так теперь еще и угробил велик. А мама с папой ни за что не поверят, если я скажу, что утопил его в трясине.
— Но это же правда, — сказал Эллиот. — Я могу подтвердить. Мне они поверят.