— Видела я в музее-то! В Красноярске. Дерьмо! На ём и дырки не свяжешь. А на этом за зиму пятьдесят метров дорожки натку, продам — и жива. Тебе не нужно ли? На пол, басота!
Вполне современная дорожка. Обязательно закажу для тети и для тебя, если захочешь. Я пообещала старухе заказ и спросила о Даше.
— Жиличка-то? Сидит со своим лончаком!
На вопрос, что такое «лончак», старуха посмотрела на меня с удивлением.
— Чего не понять? Лонись растряслась.
Так что решила больше не задавать вопросов и прошла за перегородку к Даше.
Даша, поджав ноги, сидела на кровати, качала на руках малыша. Поминутно целовала его и приговаривала:
— А где мои пальчики? А где мои щечки?
Малыш закатывался хриплым, басовитым смехом и молотил розовыми пятками.
Если б ты ее видела! В длинной ночной рубашке из грубого холста, а ручки, ножки худенькие, острые ключицы обтянуты синей кожей — воробушек! И еще этот толстый малыш, точно кукушонок в воробьином гнезде!
Взглянула она на меня невидящими глазами, снова принялась тискать и чмокать. Я села. Помолчала. За перегородкой с глухим стуком заработал станок. Огляделась — убого. Только детская кроватка нарядная, полированная, с белоснежными простынками и подушечками в кружевцах. А над ней в темном углу черная икона, на которой ничего не разобрать, да зажженная лампада. Душно, затхло. Такая тяжесть мне на сердце накатилась, хоть беги.
Сижу придумываю, с чего начать. Спросила, как звать сына. Вместо ответа Даша, не поднимая глаз, стала прижимать к себе ребенка, бормотать:
— Чур-чур меня от черного глаза, от злого приказа! Чур меня!..
Я подумала, что она играет, потянулась к ребенку. Что тут с ней сделалось! Соскочила с кровати, бросилась в угол, повернулась ко мне спиной, кричит:
— Нельзя, нельзя! Не тронь! — и вся трясется.
Малыш заревел. Я растерялась. Успокаиваю, что пошутила. Смотрит на меня через плечо настороженно, недоверчиво.
— Чего нужно? У меня отпуск.
Объяснила, что зашла просто поговорить. Стала рассказывать о бригаде, расспрашивать, почему отказывается. Как в стенку. Стоит, голову вниз, молчит.
В это время кто-то вошел с улицы. Послышался приглушенный женский голос. Даша встрепенулась. Лицо у нее даже засветилось как-то. Из-за перегородки выглянула старуха.
— Слышь, убираться зовут.
Даша радостно закивала.
— Пойдем, пойдем!