Каталина не отвечала.
— Разве я не достоин слова твоего?
Она вопросительно посмотрела на него.
— Я не вижу благосклонности в твоих глазах.
— Мы пришли.
Каталина взяла из рук Эли поводья и привязала лошадь к кормушке. Когда она подняла руки, месяц просветил ее полотняную блузку с короткими рукавами. Он почувствовал теплый запах тела и схватил ее за руку.
Но девушка вовсе не была слабой. Она вырвалась и стала отходить медленно, слегка покачиваясь.
Эли остановил ее, преградив дорогу.
— Ты мне нравишься.
— Ваша милость ошибается. Я не внучка раввина дона Бальтазара. Я здесь прислуга.
Эли замолчал.
Она постояла еще немного и отошла.
Эли смотрел ей вслед, пока она не исчезла в тенистой галерее патио.
Вдоль стены на веревке висели пористые кувшины, в которых охлаждалось вино. Эли устал, и ему захотелось пить. Кувшины были пустыми, хоть и пахли пряностями. Высокие сапоги жали, а в кожаных гитанах со шнуровкой было нестерпимо жарко. Эли сел на пень спиленного тополя. Возле глиняной печи, от которой исходил жар, стояли пирамидки нарубленных веток, поблескивая совсем свежими листьями. Он снял шпагу, короткий кожаный кафтан и расстегнул тесный жилет.
Потянувшись, встал, похлопал лошадь по крупу и сбросил на землю чересседельные сумки.
— Ты тоже устала. Воды тебе дали, будем надеяться, что скоро дадут соломы и овса.
Кто-то сзади тронул его. Он обернулся. Перед ним стояла девочка лет десяти.
— Меня послала бабушка донья Клара.
— Как тебя зовут, милая?
— Ана. Я дочка дона Энрике де Аструк де Сеньор и Марианны Диас де Тудела.
— Славные имена. У тебя есть брат?
— Нет, у меня сестра.