У этого мальчика не было ни отца, ни матери, ни сестёр, ни братьев; до двенадцати лет он рос в монастырской школе, где воспитывали сирот, а сейчас ему шёл уже тринадцатый год, и он начал сам зарабатывать себе на жизнь. Франсик был смышлёный мальчуган, и любое дело у него спорилось, поэтому все, у кого случалась лишняя работа, брали его в помощники. Надо землю вскопать на винограднике — зовут Франсика; затеет кто-нибудь дом строить — Франсик ему кирпичи подносит; хочешь весточку послать в деревню — Франсик мигом сбегает; некому за кучера сесть — Франсик на что! У него даже самая норовистая лошадь становилась послушной. Когда надо, он и младенца понянчит, пока мать в поле работает; умел он и шерсть чесать, и хмель перебрать, он и на похоронах за певчего, и на свадьбе за музыканта; словом, где не хватает работника, там всегда Франсик выручит. Руки у мальчика были умелые, ноги — быстрые, слово — надёжное, чего не надо, никогда не разболтает; за это все любили Франсика, и всегда для него находилась работа.
И вот пожаловал к Франсику сам бургомистр и объявил мальчику, что поручается ему от города важная служба: нужно, мол, сходить в замок Фалькенштейц и передать послание рыцарю Грозновзору. О том, что написано в этом послании, бургомистр не стал рассказывать, иначе Франсик сразу бы смекнул, что ему грозит смертельная опасность.
Конечно, все это прекрасно понимали, но рассуждали так: Франц Йозеф, дескать, сирота, без роду без племени, коли пропадёт, ну и что тут такого! Вот мы — совсем другое дело, у нас дома жены, дети малые, а бедных мальчиков сколько угодно на свете. Ну а коли понадобится помощник, стоит только кликнуть, и мигом другой вместо Франца сыщется.
Принял Франц Йозеф из рук бургомистра большой конверт, повертел его в руках да и спрашивает:
— А как быть с ответом? Надо ли ждать?
— С ответом как быть? — переспросил бургомистр. — Ответа, пожалуй, не потребуется.
— Так значит, надо только отдать письмо и можно сразу возвращаться? — спросил тогда Франсик.
— Можно! Как отдашь, так и дуй назад во все лопатки! — сказал бургомистр и с тем ушёл.
Надел Франсик башмаки на толстой подмётке, засунул в карманы два хлебца и фляжку с водой и спозаранку пустился в путь по дороге, которая вела в горы к замку Фалькенштейн. Замок виднелся высоко вверху на крутой скале, издалека он был похож на орлиное гнездо. С его башен как на ладони видны были три долины, на много миль протянувшиеся в разные стороны.
Дело было в августе, погода стояла жаркая, на безоблачном небе весело сияло солнце, и виноградные гроздья рдели в его лучах. Все подножие горы было сплошь занято виноградниками, и вначале путь Франсика лежал вверх но ступенькам, устроенным между каменных стен. На верхней ступеньке он обернулся, чтобы полюбоваться сверху на свой родной городок, озарённый солнцем. Ослепительной белизной сверкала монастырская церковь, и стрелки на башенных часах блестели так, словно были из чистого золота.
Но вот виноградники остались позади, дальше начинались горы. Сначала шли луга. Сено было уже убрано, и на покосе мальчику никто не повстречался. Миновав луг, он очутился на опушке каштанового леса. Отсюда все предметы в долине казались совсем маленькими. Домики, сараи и даже церкви — все было такое крошечное, что можно было подумать, будто это игрушки, разбросанные по зеленому ковру. Солнце палило все горячей, и мальчик скинул курточку. Тропинка все круче взбиралась в гору. Франсик взмок от жары, и ему захотелось пить. Тогда он присел под скалой, в тенёчке, и достал из кармана фляжку.
Утолив жажду, мальчик решил отдохнуть. Он растянулся на траве и, напевая песенку, стал помахивать сломанным по дороге прутиком.