— Ты же знаешь мой дом, Бетал, был у меня в гостях, — пробормотал Балахо.
— У него дом из хорошего туфа, — обернулся к жене Бетал. — Четыре комнаты. И застеклённая веранда размером в две комнаты. И огород, и сад в пятнадцать соток.
— Землю мне дало государство, — сказал Балахо. — А дом я построил на собственные деньги.
— Знаю! — дёрнул головой Калмыков. — И ещё знаю, что в селении нет детского сада. Председатель не забывает начислять себе трудодни. Председатель строит себе хороший дом, а дети играют на пыльных улицах.
— Проект детского сада есть. Мы начнём…
— Ладно! — отрезал Калмыков. — Мы разговаривали о Хамдешеве.
— Я ему выпишу по трудодням за целый год. Минимум.
— Нет, — сказал Бетал.
— За два года, — поправился Балахо.
— Нет.
— Наверное, можно выплатить деньгами…
— Нет, — сказал Бетал. — Подачки Лукману не нужны. Он — горец, как ты и я.
— Что же тогда? — растерялся Балахо.
— Ты выдашь ему мешок кукурузы и два мешка пшеничной муки. И ещё один мешок пшена.
— По трудодням получится больше, — сказал Балахо.
— Это ещё не всё. В пятницу ты объявишь шихах. Понятно?
— Зачем? — Балахо весь вытянулся на стуле, и даже рот у него раскрылся от удивления.
— Мы построим Лукману новый дом. И сарай. И уборную во дворе. В пятницу я сам приеду и заложу фундамент. А потом во дворе у Хамдешевых, у нового дома я проведу бюро обкома. В воскресенье вечером. Я приглашу туда всех председателей колхозов района и привезу с собой секретарей, чтобы они не бездельничали в выходной день в городе.
— Бюро?.. — выдохнул Балахо. — Бюро обкома в нашем селении? Во дворе у Лукмана?..
— Да. Я решил. И повестка будет одна: о внимании к человеку. Председателем будешь ты, докладчиком — я.
Бетал отогнул рукав гимнастёрки и посмотрел на часы.
— Всё. Ешь. Потом поедешь в Чегем.