— Теперь, когда вы уведете «Благодать», вы никогда больше и не заглянете в нашу сторону, кум ’Нтони!
— Непременно загляну. Да и чтобы пройти на скалы, это самый короткий путь.
— Вы придете, чтобы увидеть Манджакаруббу, которая бросается к окну, когда вы проходите?
— Манджакаруббу я оставляю Рокко Спату, потому что у меня в голове совсем другое.
— А что же у вас в голове? Красивые девушки из чужого края, правда?
— Тут тоже есть красивые девушки, кума Барбара, я-то уж это знаю!
— Правда?
— Клянусь вам!
— А вам до них есть дело?
— Мне есть дело! Да! Но им-то до меня нет никакого дела, потому что под окнами у них прогуливаются франты в лакированных сапогах.
— Я даже и не смотрю на них, на эти лакированные сапоги, клянусь вам Оньинской мадонной! Мама говорит, что лакированные сапоги сделаны для того, чтобы поедать приданое и все, что есть; и в один прекрасный день она хочет выйти на улицу с веретеном в руке и устроить дону Сильвестро сцену, если он не оставит меня в покое.
— Вы это серьезно говорите, кума Барбара?
— Да, конечно!
— Это мне очень приятно, — сказал ’Нтони.
— Послушайте, приходите в понедельник на скалы, когда моя мать пойдет на ярмарку.
— В понедельник дед не даст мне и опомниться, раз мы спускаем на море «Благодать».
Едва только мастер Тури сказал, что лодка в порядке, как хозяин ’Нтони пришел за ней со своими ребятами и со всеми приятелями, и «Благодать», продвигаясь к морю, покачивалась среди толпы на камнях, точно у нее была морская болезнь.
— Посторонитесь! — кричал громче всех кум Цуппидо; но остальные потели и кричали, чтобы сдвинуть ее с места, когда лодка застревала на камнях. — Не мешайте мне, не то я подниму ее на руки, как ребенка, и разом спущу на воду.
— Кум Тури может это сделать, с такими-то руками, как у него! — слышался говор. Или: — Теперь семья Малаволья снова станет на ноги.
— У этого чорта, кума Цуппидо, золотые руки! — восклицали они. — Смотрите, как он все отделал, а ведь она сначала казалась просто старым протоптанным башмаком.
И действительно, «Благодать» казалась теперь совершенно другой, сверкая новой смолой, и с этой красивой красной полосой вдоль борта, и на корме был святой Франциск с бородой, точно из пряжи, так что даже Длинная помирилась с «Благодатью», вернувшейся без ее мужа, и теперь, когда явился судебный исполнитель, со страху все простила ей.
— Да здравствует святой Франциск! — кричал каждый при виде проходившей «Благодати», и сын Совы кричал громче всех в надежде, что теперь и хозяин ’Нтони будет также брать на поденную работу.