На высоком лбу Гринева, окаймленном гривой серебристо-седых волос, выступили градины пота Маленькая, хрупкая Мария Григорьевна, теребя пояс халата, переводила растерянный, недоумевающий взгляд с мужа на позднего гостя, неизвестно как оказавшегося в библиотеке.- Итак, все в сборе, - с удовлетворением произнес человек с "кольтом". Кроме вашего эрделя, которого вы звали Черри, а полное имя которого было Флип-Черри-Бренди.- Черри? - встрепенулась Мария Григорьевна Что вы знаете о нем?.. Наш Черри умер три дня назад. Его кто-то отравил...- Это сделал я, мадам, хотя очень люблю собак. Я плакал над чеховской "Каштанкой"!- Зачем вы это сделали?!Незнакомец плюхнулся в массивное мягкое кресло, закинул ногу на подлокотник.- Мне, право, жаль Черри. Умный был пес. Я помню Трогательную картину: вы, Пал Николаич, и вы, Мария Григорьевна, старосветская парочка, смотрите в одиннадцать часов телевизор, а Черри дремлет вот здесь на ковре. Как только диктор умолкает, пес поднимает голову и смотрит на вас. "Сейчас пойдем, псина! Дай докурю трубочку!" - говорит Пал Николаич, и пес ждет. А как только Пал Николаич кладет свою трубку на стол, Черри вскакивает, вертит хвостом, прыгает от нетерпения, и все вы выходите в садик, и песик справляет свои дела, а вы садитесь на скамейку в беседке и слушаете журчание фонтанчика...- Зачем вы, гадкий человек, отравили собаку?- Но-но, барыня, не расстраивайтесь. Песику было десять лет, что равно семидесяти человеческим годам, так что он был старше вас.- Перестаньте разыгрывать эту гнусную комедию, - наконец обрел голос Павел Николаевич. - Что все это значит, сударь?Его лицо налилось кровью, по щеке пробежала капля пота.- Не волнуйтесь, папочка, это вредно при вашей гипертонии. Примите лучше таблетку серпазила. Перед смертью.- Перед смертью?..- Да, перед смертью. Ненавижу двуногих собак. Поэтому я с удовольствием приведу в исполнение приговор.- Приговор?Пришелец перестал раскачивать ногой. Сузились пуговичные глаза. Заметно побелев, напрягся палец левши на спусковом крючке "кольта".- Павел Николаевич Гринев! Контрразведка "Смерш" приговорила вас, как бывшего белого офицера, как одного из главарей белой эмиграции, как врага и предателя своей родины, как агента графа-фашиста Вонсяцкого, к смертной казни. Вас и вашу жену. Даю зам минуту на отходную молитву.Судорога сжала горло Марии Григорьевне. Гринев медленно встал, выпрямился, вскинул седую голову. В напрягшейся тишине громко тикали часы.Где-то за окнами едва слышно провыла полицейская сирена.- Слушайте, вы! - сдавленным от гнева голосом проговорил Гринев. - Если вы сейчас же не уберетесь вон из моего дома, я позову полицию!- Попробуйте! - с застывшей усмешкой на губах ответил человек с "кольтом".Марии Григорьевне казалось, что все слышат, как в невыносимой тишине громче настольных часов, громче голоса диктора стучит ее старое, больное сердце.А голос из телевизора увеличивал напряжение и без того до предела наэлектризованной атмосферы:- Сейчас вы станете свидетелем убийства!.. Павел Николаевич посмотрел долгим взглядом на Марию Григорьевну и, собрав всю волю, всю решимость, сделал глубокий вдох и потянулся к телефону.- Смотрите! - сказал диктор. - Этот человек смачивает волосы водой, а это убийство для волос!..В ту же секунду рыльце "кольта" плюнуло коротким пламенем.- Всегда пользуйтесь бриллиантином "007"!..Пуля ударила Гринева в грудь, свалила его в кресло. Он упал с перекосившимся лицом, судорожно схватился рукой за грудь. Вторая пуля попала чуть выше сердца, размозжила аорту. Плотное тело Гринева подскочило и замерло. Смерть, наступившая мгновенно, застеклила глаза.Дуло "кольта" дернулось в сторону застывшей от ужаса Марии Григорьевны, снова плюнуло огнем.Мария Григорьевна медленно сползла на пол. Глаза ее закатились.Убийца метнулся к открытому сейфу, стал запихивать в карманы чековые книжки, какие-то тетради, конверты.