— Сван! Сван!.. — был крик.
Полусгнившие сучья рассыпались под ногами мягкой трухой.
От края до края болот дул ровный зябкий ветер. И качались под ним ветви берёз. Они, живые ещё здесь, страдали от слякоти и холода.
Ударил Хадгар ногой по берёзам. Содрогнулись те, осыпались каплями влаги. Обломились, упали мелкие сучья.
— Вы также схожи с червями! Извиваетесь, ползёте в небо, чтобы и оно, чистое, прогнило, подтачиваемое вами. Омерзительные, мрачные создания! Не позволю вам взобраться в мою волчью обитель. Не дам! Оборву корни, посворачиваю головы.
«Сердце-то твоё для чего стучит? Где ты утерял свой смысл? И что ищешь здесь, на болотах? Одумайся!.. Смертным не место здесь. Ты запутался, ты близок к гибели. Много, много в тебе суеты!»
— Подлый двойник! Лучший из смертных пришёл сюда, но далёк он от мыслей о смерти. И разум его ясен, избавился наконец от лишнего. Не угнетён, волен!
Прислушался. Не дождался ответа духа-двойника. Сказал свей:
— Слышу, приближается прежний всадник. Тяжела поступь его коня. Знаю: удилами в руках у всадника ядовитые змеи. Холод и вечность сочатся с их жал. Но нет меча у меня в ладони и нет щита у меня на локте. Есть когти на волчьих лапах и есть молодые, не стёртые зубы. Я вместе со славой родился. Мы близнецы с ней. Не поддадимся свану! Мы вместе постоим за себя и за величие имени Хадгара-конунга!
И колыхались, и стонали болота под тяжкой поступью огромных лап. Стих ветер. Пасмурное небо стало ещё холоднее. Грозный рык докатился до самых дальних лесов. Тучи, как будто подавленные этим рыком, стелились низко над землёй, едва не касались кочек.
То змей-Огневержец вышел на крик Хадгара. Встал на задние лапы, стряхнул наземь болотную тину и чёрный ил. Из раскрытой пасти вырвался клуб пара, а с ним повторилось рычание, прокатилось над округой. Когти зверя глубоко царапали землю, но тяжёлый хвост, волочась, те царапины заглаживал. И след оставался такой, будто протащили по земле толстое бревно.
Дважды прыгнул змей, возле Хадгара остановился. Большими, навыкате, желтоватыми глазами со зрачками-щёлками смотрел в глаза свейскому конунгу. Подрагивали ближние берёзки от смрадного дыхания Огнянина.
Сказал с презрением Хадгар-свей:
— Вот! Ещё один червь предо мной стоит. Долго ли глядеть на меня, устрашать собирается? Мерзость! Новое обличье обрёл. Сойди с коня — схватимся!
«Вот и гибель твоя. Не ходи на болота, смертный. Не ищи на досуге противника. Не гневи судьбу!.. Для чего же билось сердце твоё?»
— Лжёшь, сван! Постоит за себя славный хёвдинг!
Так сказал сей доблестный конунг и, оглядев свои обнажённые по локоть руки, смело взялся за скользкий клык зверя.
Но вскинул голову змей, когтистой лапой взмахнул неуклюже, ударил ею Хадгара в грудь. Отброшенный этим ударом, упал шлемоносец на слабые берёзки, помял их своим телом. Велика сила Огнянина! Не выдержали, оборвались сыромятные ремни-крепления. Помялись, посыпались с конунга железные доспехи, порвалась кольчуга, и громко хрустнули рёбра.
Шагнул змей, клацнул зубами. Щёки в злобе раздул, отчего потекла из пасти ядовитая зелёная пена. Тело Хадгара поперёк живота перехватил, пронзил клыками и поднял над землёй. Не торопился рвать свою добычу на части. Сосал-цедил через зубы, лакомился. В наслаждении прикрыл глаза.
Уже не ощущал боли свейский конунг. Ослабил мышцы, сжатые челюстями. Изломанные рёбра пронзили лёгкие, и потому текла ртом, пенилась, пузырилась кровь. В меркнущем сознании угасала последняя мысль. Красная, основная. Так и всё вокруг в красном представилось: и неоглядные гиблые топи, и редколесье, и глаза невиданного зверя, и небо; и тучи были подбиты багрянцем — как во время пожара; и виделась красной пролетающая в небесах лебедь... Птица ли? Что за странное веление всемогущего Одина? Разве так подобает гибнуть герою? Нет! Жить! Слабым, неразумным, увечным, но — жить!..
И сердце стучало: «Так жить! Так жить!..» Громко стучало сердце, из последних сил.
Угасающая мысль влекла к лебеди, к той — царственно плывущей в вышине, к широким крыльям её, к пути высокому в дальнюю страну, чистую и вечную. Без боли, без холода. В страну, полную чудных видений, подобную тихому сну. И нужно-то для этого только крыльями взмахнуть, над землёю подняться, лишь коснуться слегка тела лебеди, в разноцветные глаза её заглянуть. Так мало!