Обо всём рассказали риксу и нарочитым. Выслушав, сказал Бож:
— Достойно поступил Нечволод, не уронил честь чадь-нарочитого в чужих глазах. И достойно повели себя свей, последним поделились, дали ночлег, совладали с искушением отомстить. Славные мужи! Но верно ли сказал Скегги-свей?..
Несколько кольчужников и добросердный Сампса просили рикса:
— Коль скоро последнего не пожалели конунги, дадим им, Бож, хлеба и мёда, дадим мяса и рыбы. Не убавится от того Веселиново полюдье.
Но запретил им князь:
— Вспомните, что стало с хозяином, пожалевшим волка!
Сампса-югр и Ляна не знали. Им рассказали кольчужники:
— Было, поймал хозяин в овчарне волка. Ни одной овцы ещё не успел зарезать волк. И только потому хозяин не убил его сразу. Скоро разглядел худобу зверя и пожалел его. Подумал: «Дам волку одну овцу. От меня не убудет. А волк поймёт доброту и впредь станет обходить мои овчарни». Сделал так, накормил волка и отпустил его. Уверенный в успехе, даже не запер ворот. Волк же разыскал свою стаю и сказал собратьям: «Неразумен тот хозяин! Он не жалеет своих овец. Пойдём к нему опять, пока нас не опередили другие!». И вся стая смело пришла в овчарню и унесла всех овец. Хозяин же в это время спокойно спал, надеясь на действие своей доброты и веря в волчью совесть...
Вернулся к конунгам Хадгар. Злой пришёл, обмороженный.
— Живой! — только и сказали побратимы и принялись растирать тело Хадгару целебными свейскими мазями.
А он говорил им:
— Узнал я, побратимы, места эти. Темны здесь леса. Зыбкие болота даже зимой не промерзают. Нет здесь озёр, а только омуты. Югра говорит, что вода в этих омутах из года в год хороводит, что в ней кровососов тьма. А ромеи, помню, называют эти места «Ойюм!».
— Здесь Ётунхейм! — сказали убеждённо свей. — Мы видели.
Пристально поглядел на них Хадгар:
— Да, побратимы! Не хотел я вам говорить, но вы уже и сами знаете. Здесь Ётунхейм! Здесь дети Мимира живут. И я Ётуна видел. Страшен. Велик. Тело его космато, шерсть — коричневая, грязная. Гноятся красные глаза. Рот у него безгубый, редкие зубы торчат вперёд. След же Ётуна величиной с локоть. И свист пронзительный, протяжный.
Кивнули побратимы. Долго молчали, поглядывали друг на друга. Соглашались: «Правду сказал тот беловолосый югр. И свистел похоже. Умеет!.. Теперь и Хадгар о том же говорит. Дети Мимира-великана живут здесь. В незапамятные времена победили светлых асов. Где уж человеку им противостоять! Жалок человек перед страшным Ётуном. И свей, и югр, и ант. Одно имя вселяет страх: Ётун, Випунен, Великан. Страх предка! Страх, появляющийся уже тогда, когда в теле не родившегося младенца начинает биться сердце».
Так думали свеи и всё больше мрачнели.
Когда отогрелся, наконец, Хадгар, Скегги сказал:
— Конунг! Ты помнишь ли ещё скалы фиордов, помнишь ли плеск волны? И не тянет ли руки твои к веслу? Ты помнишь ли запахи родных гор?.. Вернёмся в Ландию, конунг!
Ответил Хадгар:
— Я помню узкие фиорды. И ночами мне снится плеск волн. Тоскует, побратимы, рука по гладкому веслу. Сердце ноет, как вспомню запахи наших гор... Но рано возвращаться нам. Ибо позор для свея — возвращение с пустыми руками! Переждём зиму, добьёмся своего, ради чего пришли.
Но пятеро конунгов поддержали Скегги: