— Ты серьёзно думаешь, это сон?! — взвизгивает Жор.
— Не мешай мне об этом мечтать! — огрызаюсь я и опять утыкаюсь в подушку. — Просыпайся, давай, просыпайся.
Требование немедленно проснуться ничуть не мешает уснуть.
Дворец проконсула восьмой провинции Агерума столь же симметричен и бел, как его столица. И в точности повторяет дворцы ещё семи проконсулов очередного озарённого Светом мира.
Большие, с ровными колоннами, идеально ровными вертикальными и горизонтальными линиями строгого убранства залы освещены кипенно-белыми огнями.
Вернувшийся домой Октавиан проходит половину центрального холла и останавливается. Запрокидывает голову, но не смотрит на гладкий белый потолок: его глаза прикрыты.
Мгновение спустя тишину дворца нарушает тихий напев. Площадная мелодия, даже такая слабая, жутко неуместна в этом царстве симметрии и здравого смысла, но это не мешает Октавиану её напевать.
Напевать всё громче и громче, и вот он протягивает руки, будто касаясь невидимой женской фигуры, делает первый оборот, а за ним ещё и ещё, под шелест одежды двигаясь в танце, и широкие рукава раздуваются, плащ скользит по белоснежным плитам пола.
Душераздирающий вопль заглушает мелодию. Октавиан застывает.
Оборачивается к источнику звука.
На лестничной площадке сидит круглый толстенький суслик и с ужасом смотрит на него:
— Хозяин, ты что творишь? А-а-а! — серый суслик впивается в шерсть на голове. — Жениться на ведьме? А-а?! Она что, жить здесь будет? Прямо в нашем доме жить будет?
— Разумеется. Жена должна проживать с мужем, — Октавиан наконец опускает руки и прячет кисти в длинные рукава. — Бука, отправляйся в деревню ведьм и охраняй её.
— Я?! — отчаянно вопит суслик. — Почему я? Я что, крайний?
— Ты мой фамильяр.
— Как будто это всё объясняет! — всплескивает лапами Бука.
— Разве нет? — Октавиан склоняет голову набок.
— Ну что за хозяин мне достался? — ворчит Бука, соскакивая со ступеньки на ступеньку. — Лучше бы откупились. Ведьма в доме — к несчастью.
— Нет такого закона, — напоминает Октавиан. — На совете в Метрополии я пробуду до утра. Если Марьяну кто-то попытается обидеть — сразу зови. Это приказ.
— Приказ-шмиказ, — бубнит Бука и вдруг с надеждой заглядывает в лицо Октавиана, молитвенно складывает лапки. — Может, мы жене отдельный домик построим? Красивый, с садом, огородом…
— Как только я перейду в Метрополию, наложенные мной защитные чары ослабнут, поторопись к Марьяне.
— Хозяин, вы серьёзно? — Глаза Буки наполняются слезами.